Следующим подарком жребия стал кипрский «Аполлон». Мы так обрадовались, что даже не сумели толком настроиться на встречу с таким откровенно слабым соперником. Вновь первая игра прошла на «Сан-Сиро», и единственное, на что мы сподобились, — это на скромную победу со счетом 1:0 благодаря все тому же Берхкампу. В принципе, результат этот можно было назвать для «Интера» позорным, но мы не очень уж беспокоились, понимая, что можем наверстать упущенное в гостях.
Ответная игра получилась удивительно живой и необычной. Как мы и ожидали, начало далось нам легко: уже на пятой минуте я открыл счет. Вскоре в очередной раз отличился Берхкамп, в том розыгрыше забивавший едва ли не в каждом матче, — короче говоря, мы всю игру спокойно вели в счете: пропустив гол, тут же усилиями Фонтолана восстановили разрыв в два мяча. И вдруг что-то с нами произошло — не то устали, не то надоело нам играть, — и в течение нескольких минут мяч дважды побывал в наших воротах, к бешеной радости горячих болельщиков-киприотов. Нас словно окатили ледяной водой: в принципе, мы могли себе позволить пропустить еще один гол, но до такого позора доводить все же не хотелось. С трудом удалось нам мобилизоваться и доиграть матч без дальнейших потрясений, подарив хозяевам поля почетную ничью — 3:3.
Очередным нашим соперником стал «Норвич». Новая удача: команда хоть и английская, но далеко не самая авторитетная. За год до этого «Норвич» неожиданно, пожалуй, даже для самого себя взлетел на третье место в чемпионате Англии и получил путевку в Кубок УЕФА. Но к моменту встречи с нами команда уже испытывала большие проблемы в новом сезоне и, кажется, в итоге лишилась места в премьер-лиге. Так что нам грех было жаловаться: из английских клубов это явно был самый удобный соперник.
Однако выход в четвертьфинал не дался нам легко: «Норвич» в типичном английском стиле навязал нам в обоих матчах упорную борьбу и заставил выложиться до конца. В очередной раз мы убедились в том, как превосходно британцы подготовлены физически. Нам удалось выиграть оба матча по 1:0 — и вновь голы забил Берхкамп: сперва в гостях с пенальти, назначенного за его же снос, а потом дома с игры.
И вот наконец-то нам достался серьезный соперник: в четвертьфинале жребий свел нас с дортмундской «Боруссией», финалистом предыдущего розыгрыша. Немецкий клуб тогда планомерно шел к вершине мировой славы — вскоре ему предстояло стать двукратным чемпионом Германии и завершить восхождение победой в Лиге чемпионов и Межконтинентальном кубке в 1997 году.
Первый матч в Дортмунде мы проводили без Берхкампа. В отсутствие своего друга обязанности бомбардира взял на себя его соотечественник Йонк, довольно быстро забивший два гола. Мы играли просто здорово. Что касается меня, то я, безусловно, провел свою лучшую игру за тот год. Она, кстати, вызвала большой интерес ко мне со стороны ряда немецких клубов: как рассказывал мне Сергей Кирьяков, немецкая пресса после того матча высоко отзывалась обо мне и активно развивала тему моего возможного перехода в Германию. Причем тогда в газетных статьях фигурировали куда более солидные клубы, чем «Дуйсбург», в котором мне предстояло оказаться спустя несколько месяцев.
Но вернемся на поле красивого и уютного дортмундского «Вестфален-штадиона» — одной из самых современных и удачных по дизайну арен Европы, квадратные трибуны которой вплотную подступают к полю. Легкость, с какой мы повели в счете против «Боруссии», была обманчива. Немцы постепенно перехватили инициативу и начали подминать нас. Мы в полной мере смогли осознать, почему немецкие команды, как правило, сравнивают с машинами: что бы ни случилось, как бы ни развивались события, они никогда не отказываются от своего игрового плана и продолжают наращивать давление на соперника. Казалось, два гола на чужом поле уже решили вопрос о выходе в полуфинал. Так мог подумать кто угодно, но только не игроки «Боруссии». Они, по-моему, вообще не заметили, что произошло нечто страшное для них. Не смутившись, не расстроившись, не растерявшись ни на минуту, они шли и шли вперед, словно тевтонские рыцари — так же размеренно и целеустремленно, как и при 0:0.
Постепенно мы уступали инициативу и пространство и вскоре были уже не в силах сдерживать натиск хозяев поля. Им удалось отыграть один гол — это сделал мощным ударом головой огромный Михаэль Шульц, 32-летний защитник, до начала профессиональной футбольной карьеры готовившийся стать полицейским. Вернее, уже ставший им: в большой футбол Шульц пришел очень поздно, успев к тому времени окончить школу полицейских. Итак, счет выравнивался, игра же, как я сказал, давным-давно не только выровнялась, но и шла с преимуществом наших соперников.
Из последних сил мы удерживали счет. Шла последняя минута матча, когда, отбив очередной натиск, мы завладели мячом и в едином порыве бросились в контратаку. Не знаю, откуда взялись у меня силы, но, увидев перед собой внушительное свободное пространство, я, как бык, ринулся вперед. Отдавал ли я себе полный отчет в том, что делаю? Едва ли. Я просто знал, что должен бежать и не имею права остановиться. Наверное, так чувствует себя марафонец на последних метрах олимпийской дистанции. Ты не ощущаешь ни собственных ног, ни собственного дыхания и практически ничего не видишь, кроме трепещущей впереди на ветру финишной ленточки. Ты знаешь только одно — это забег твоей жизни.
Так я бежал со своей половины поля — и пробежал метров шестьдесят, не отрывая глаз от финишной ленточки, роль которой для меня играла колыхавшаяся вдали сетка ворот Штефана Клоса. На подступах к штрафной я получил пас от Сосы и легким касанием прокинул мяч вперед, подальше от наступавшего мне на пятки защитника. Два-три шага — и мне удалось слегка оторваться от преследователя: настал отличный момент для удара. Как я пробил — не помню. Помню только, что мяч прошел между ног вратаря и оказался в сетке.
У меня не осталось сил даже для радости: я рухнул на колени и застыл с поднятыми руками. Так получилось, что за воротами «Боруссии» во втором тайме находились наши болельщики, и я завершил свой героический рейд прямо перед ними. В глазах у меня помутнело, сквозь пелену я с трудом различал счастливые лица черно-синих тиффози, которым мы дарили так мало радости в том сезоне. Они в исступлении размахивали бесчисленными шарфами и флагами, отчего у меня закружилась голова. Я готов был упасть навзничь, но не успел — меня обхватили руки товарищей по команде. Партнеры, едва не задушив в объятиях, подняли меня, и мы вместе отправились на свою половину поля.
В тот момент никто из нас не мог представить себе, что мой гол окажется по сути решающим в борьбе за выход в полуфинал. Ибо ответный матч сложился совсем иначе, и те полтора часа, которые мы провели двумя неделями позже на «Сан-Сиро», я могу охарактеризовать лишь одним выражением: «тихий ужас».
