Были и другие, своего рода не совсем привычные подходы к работе с Гектором. Ни до того, ни после того ничего подобного Москва не позволяла своим оперативным работникам. Ну, например, Центр дал разрешение на небывалую частоту встреч с Гектором, что является своего рода нарушением законов конспирации. В дальнейшем он держал под контролем каждую их встречу. Все шифротелеграммы по работе с Гектором докладывались лично руководителю советской военной разведки. Центр давал указания по конкретным вопросам шифровальной техники, оценке материалов, их оплате. Однако вся организация личных встреч, их проведение, обеспечение безопасности, достижение результативности ложились на плечи резидента и непосредственно на оперативного офицера Любимова. Часто в ходе этих встреч Виктору приходилось принимать решения на свой страх и риск. Вот таким необычным было сотрудничество Центра и резидентуры.
Впоследствии Виктор Андреевич Любимов признается: «Позже, когда я уже сам был резидентом, редко удавалось достичь такого взаимопонимания. А тут была идеальная вертикаль, к которой стремятся все разведчики: центр — резиден-тура— исполнитель. Мы правильно понимали друг друга, и это, в конечном итоге, давало положительный результат».
Вот с такими непростыми мыслями возвращался Любимов в Париж.
Вслед за ним в резидентуру было направлено указание Центра о том, что в данный момент единственной и главной задачей Любимова считать обеспечение качественной работы с Гектором. От выполнения других агентурных задач освободить. А Виктору в ходе встреч с агентом стремиться как можно больше расположить американца к себе. При этом разрешалось в качестве личного подарка преподнести Гектору 500 долларов. Забегая вперед, следует сказать, что эти «подарочные» деньги были предложены Хелмичу на встрече перед его отъездом в США. Он принял их с благодарностью, как дружеский жест. При обсуждении гонорара за материалы Джозеф отнесся с полным доверием к доводам Вика и, вопреки приписываемой ему алчности, согласился взять только 25 процентов от суммы, а 75 — оставил на личном счете в резидентуре.
Несколькими днями позже в Париж возвратится резидент. В одном из оперативных документов он напишет о работе Виктора Андреевича следующее:
«В течение короткого времени работы во Франции хорошо освоился с обстановкой, условиями работы и быстро включился в активную вербовочную деятельность.
Ведет разработку двух ценных документальных источников военно-технической информации и образцов.
Завершил разработку и лично завербовал ценного агента:
— Гектор— военнослужащий армии США, работник одного из узлов связи командования ударными силами США, через которого добыты весьма важные документы американского командования в Европе.
Тов. Любимов является весьма способным и перспективным разведчиком».
«ВРЕД ОЧЕНЬ И ОЧЕНЬ СУЩЕСТВЕННЫЙ»
Газета «Вашингтон пост».
Июль 1981 год
«Министр юстиции США Гарри Бетц заявил во время предварительного слушания, что «вред, нанесенный в результате передачи этой информации (речь идет об информации Д. Хел-мича. — Авт.), мог быть очень и очень существенным».
Сведения, переданные Хелмичем, «предоставляли Советскому Союзу потенциальную возможность декодировки наших шифров во время Вьетнамского конфликта».
Гарри Бетц был прав. Армейский шифровальщик Джозеф Хелмич станет одним из наиболее ценных агентов советской военной разведки.
Архивные документы Главного разведывательного управления свидетельствуют: «Только за год интенсивной работы с личными и безличными контактами от Гектора было получено 220 ценных материалов, из которых 14 особой важности».
А Гектор, смею напомнить, работал с нами не один год.
Именно поэтому уже тогда был сделан вывод, который документально зафиксирован: «Гектор относится к особо ценным источникам достоверной информации по военностратегическим и оперативным вопросам использования ракетно-ядерного оружия, планирования войны и подготовки ВС США и НАТО».
Однако, прежде чем подобные материалы оказались в руках нашей военной разведки, надо было одноразовую сделку по купле-продаже превратить в долговременное и продуктивное сотрудничество, а из младшего уорнет-офицера, шифровальщика, воспитать осторожного, умелого агента.
Следует подчеркнуть, что вся работа проходила в условиях жестокого дефицита времени. Заканчивался срок пребывания Хелмича в составе контингента Вооруженных сил США в Европе.
Предстояло возвращение на родину, в Америку, и никто не мог сказать, где и на какой должности ему предстоит продолжить службу. А если в дальнейшем он потеряет доступ к секретной информации? Не исключается и такой, худший вариант. Так что надо было спешить. Не торопясь. Ибо спешка и разведработа несовместимы. Во всяком случае, так учили в разведакадемии. Но, увы, как порой бывают далеки теория и практика.
А у Любимова теперь была сплошная практика. Ведь беспрецедентно частые встречи с Гектором, на которые дал «добро» Центр, говорили о многом. Москва тоже спешила.
Она молчаливо согласилась с тем, что контакты с Гектором осуществлялись каждые два дня, а последние четыре встречи проходили ежедневно, а иногда по два раза за несколько часов.
Откровенно говоря, чудовищное напряжение пришлось выдержать Любимову, учитывая, что каждый выход на встречу является сложным оперативным мероприятием. Оно включает в себя разработку легенды, маршрута выхода на встречу, организацию контрнаблюдения для выявления слежки, привлечение к обеспечению мероприятий других оперативных офицеров резидентуры.
В одном из документов начальник управления так оценивал работу Виктора Любимова:
«Предельно сжатые сроки проводимых мероприятий, важность решавшихся на встречах вопросов и сложные условия обстановки потребовали от тов. Любимова большого напряжения и собранности, выдержки и хладнокровия.
В сложных условиях обстановки тов. Любимов провел ответственную операцию агентурного плана — завербован весьма ценный агент из американских военнослужащих, работающий на узле связи Вооруженных сил в Европе, добыты документы, которые оценены очень высоко».
Итак, начальник управления, опытный разведчик, немало повидавший на своем веку, далеко не словоохотливый, требовательный в оценках, тем не менее, в двух абзацах документа дважды говорит «о сложных условиях обстановки» и о «большом напряжении».
Что это за условия?
Ну, например, предложение Джозефа, которое он сделал Любимову, — ночью посетить святая святых штаба Главнокомандующего Вооруженными силами НАТО в Европе— узел связи и на месте отобрать необходимые документы. Представьте, советский разведчик на совершенно секретном объекте Главкома НАТО сортирует шифрограммы.
