Ознакомительная версия.
Очень ценным для понимания внутреннего мира Гитлера представляется предположение Эриха Фромма о том, что «с женщинами, стоявшими ниже его, сексуальные отношения складывались по анально-садистскому типу, а с женщинами, вызывавшими его восхищение, – по мазохистскому». Независимо от сексуальных предпочтений ключевой составляющей отношений Гитлера с женщинами являлся их социальный фактор. Скорее всего, не заводивший никаких романов до своего утверждения в НСДАП Гитлер не мог не чувствовать своей ущербности как мужчина. Его желаниям мало способствовали полунищенское существование и неясный социальный статус. Когда же он достиг влияния и власти, его зажигательная сексуальность и жажда страсти вместе с вулканическим потоком энергии убеждения вырвались наружу. Женщины не могли не чувствовать эту притягательную жизненную силу, томившуюся в течение долгих лет, как в темнице, внутри его ущемленного естества, и потому многие из них откликались на эти импульсы, завораживающие их вместе с ощущением близости к беспредельной власти, внешними атрибутами мужского превосходства и непременной галантностью, на которую не скупился лидер нацистов.
Вполне можно сделать предположение, что восприятие Гитлером женщин как бы раздваивалось. Для него существовали две категории женщин: первые ему были необходимы для получения сексуального наслаждения, вторые – для доказательства своего величия, как обрамление некоего геройского действа и победоносного шествия. К первым относились такие женщины, как Хенни Гофман, Гели Раубаль, Ева Браун или Юнити Митфорд, и их главными качествами были собачья преданность, покладистость и готовность удовлетворять любые желания фюрера. Для них он был всесильным и имел статус бога, а сексуальное наслаждение имело больше оттенков властвования, обладания, слишком мало напоминая любовь. В жизни Гитлер относился к ним пренебрежительно. Гели Раубаль покончила с собой, не выдержав оков золотой клетки. После двух выстрелов в голову ушла из жизни и англичанка Юнити Митфорд. За два года до окончания войны выбросилась из окна еще одна страстная почитательница фюрера – Инге Лей. Пыталась повеситься и Мария Рейтер – юная любовница Гитлера периода восхождения к власти. Несколько покушений на собственную жизнь осуществляла и Ева Браун, пытаясь привлечь внимание того, кого она обожествляла. Со временем именно она стала единственной приближенной фавориткой, и Гитлер даже изменил ее статус – диктатора покорила невероятная, фанатическая преданность этой глуповатой и весьма примитивной женщины. Ева Браун стала женой Гитлера потому, что сама согласилась на смерть с тем, кого считала мистическим воплощением зла. Он же, уже разрушенный до основания духовно и физически, решился осуществить акт бракосочетания за день до смерти, ибо все его зло, вместе с актом смерти, было задумано им как великий фарс и позерство, призванные запечатлеть жаждущую признания фигуру в истории.
Другая когорта женщин принадлежала к высшему свету, они были узнаваемы, обладали редкими талантами, острым умом и были неприступны для обычных мужчин. С ними не было необходимости заводить романы, потому что их присутствие на официальных приемах и застольях должно было подчеркивать высокий статус лидера немецких фашистов, их лояльность и улыбки служили пищей для его ущербного, уязвимого самолюбия. Биографы тирана упоминают имена таких неординарных женщин, как жена богатого фабриканта Елена Бехштейн, жена авторитетного издателя Эльза Брукман, сестра влиятельного и близкого к Генри Форду Эрнста Ганфштенгля Эрна, известные актрисы Ольга Чехова и Лили Дагобер… Одним словом, Гитлер старательно использовал представительниц прекрасной половины человечества для своего позиционирования и создания привлекательного обрамления к портрету. Расположение женщин было необходимо ему не меньше, чем присоединение земель, победы на полях сражений и низвержение миллионов себе подобных. Он упивался даже не властью, а процессом властвования. Поэтому к сильным женщинам его тянуло, а слабых он сам манил, как гигантский магнит.
Женщины, как и весь остальной мир, оставались лишь материалом, необходимым Гитлеру для достижения своей цели – властвования. Он в течение всей жизни был и оставался лишь разрушителем, только в демонстрации колоссальной силы и способности становиться эпицентром потрясений усматривая для себя смысл жизни. Не стоит покупаться на некоторые его идеи, кажущиеся конструктивными, такие как, например, содействие автомобильному производству «Фольксваген» и строительству автобанов. И эти задачи, и им подобные, даже реализованные якобы для блага Германии, как, например, расширение жизненного пространства за счет возвращения ранее аннексированных земель, а затем Австрии и Чехословакии, имели первой целью не обеспечение лучшей жизни немцам, а закрепление его личных достижений, замешанных на все растущих способностях ущемлять интересы ближних. Еще в своей программной книге «Майн Кампф», за десятилетие до прихода к власти, Гитлер возвестил о планах захвата России, прикрывая это необходимостью борьбы с евреями. «Широкие массы слепы и глупы, они не ведают, что творят» – в этом заявлении Гитлера отражена его модель отношения к окружающему миру.
Стратегия одержимого иррациональнымНадо признать, что в ходе бескомпромиссной борьбы за власть Гитлер проявил себя умелым тактиком, а порой и виртуозным игроком. Заигрывание с властью и хитроумное варьирование ролями, вплоть до смиренного и покладистого блюстителя законов, всегда были частью игры лидера НСДАП, запутывая и конкурентов, и саму власть. «Я же не могу заявить им, что намерен их расстрелять», – заявил он как-то соратникам по партии, указавшим на успех крайнего радикала Людендорфа. Несмотря на свои агитационные заявления, он очень даже умел тихо договариваться и многое обещать тем, в чьей поддержке нуждался. Так, едва его партия оказалась второй на выборах в парламент, а сам он превратился из зарвавшегося выскочки в реального влиятельного политика, Гитлер тотчас предпринял неафишируемую поездку по всей стране с целью проведения серии встреч с промышленниками и финансистами.
Адольф Гитлер достаточно хорошо усвоил законы психолингвистики и влияния на массовое сознание. Труды Гюстава Лебона стали его настольной литературой задолго до того, как он вознамерился встать во главе партии. Зажигая аудитории разного калибра, этот одержимый властью фанатик с достаточно ограниченным умом всегда уверенно оперировал безапелляционными и резкими формулировками, поражая воображение публики. Он ошеломлял простотой изложения, подкрепленной энергией уверенности, командным тоном и сложными модуляциями голоса. Это не было даром небесным, это были способности, развитые продолжительными тренировками, чтением, изучением опыта ораторов-современников и размышлениями. Гитлер очень скоро овладел искусством воздействия на самую чувствительную область восприятия путем создания жестких и даже омерзительных картин, неизменно вызывая шокирующие ассоциации, которые хорошо запоминались аудиторией и побуждали к действиям в силу отсутствия альтернатив. Так, максималистские призывы типа «Либо утром в Германии будет национальное немецкое правительство, либо мы будем мертвы» стали его постоянными спутниками во время многочисленных митингов и демонстраций. Естественно, что свои речи Гитлер строил на поиске и уничтожении «врагов», которыми поочередно выступали то евреи, то «банды пиявок» – спекулянтов и ростовщиков, то советский режим, то трусливое правительство или унизительный для нации Версальский договор. Распекая евреев, Гитлер предрекал мировою опасность и смертельную перспективу для человечества, которое может оказаться «в объятиях этого полипа». А характеризуя Советский Союз, он оперировал такими ярлыками, как «команды красных мясников» или «коммуна убийц». Уже достигнув высшей власти, он признался: если бы евреев не было, то их следовало бы выдумать. «Нужен зримый враг, а не кто-то абстрактный».
Ознакомительная версия.
