С чего начинать — ему было ясно: он покроет навозом участок, не пожалеет ни торфа, ни солей, даст земле все, что спросит кок-сагыз, а затем… затем исследователю предстояло много потрудиться и пройти через круг испытаний. Прихотливое детище Тянь-Шаня разбило уже немало надежд и принесло многим разочарование.
Чего стоит одно его свойство: отказываться давать дружные всходы, как бы славно над ним ни трудились. Одни семена дают ростки, которые идут стремительно вверх, а другие не показываются из-под земли. Те из растений, которым удается прорасти, вскоре почему-то останавливаются в росте и позволяют сорным травам себя заглушить. В результате нередко поля остаются без всходов, до трети посевов не выживает, а то, что удается собрать, не превышает трех центнеров корней с гектара. Семь лет настойчивых изысканий почти не изменили положения вещей. Разведение кок-сагыза продолжало оставаться делом нелегким и неблагодарным. Возникало даже сомнение: стоит ли внедрять его в сельское хозяйство, вообще заниматься им? Сможет ли тянь-шаньский одуванчик стать серьезным источником отечественного каучука? Среди множества растений, собранных от субтропиков до Заполярья и испытанных в лабораториях, он, правда, занял первое место, но, может быть, выбор был неудачным? Почему кок-сагыз, так усердно размножающийся на своей родине, развивается слабо на украинской земле?
Филиппов провел первый посев и 20 мая 1939 года мог убедиться, что тянь-шаньский одуванчик остался верным себе: большинство семечек не дало всходов, зато обильно и густо его окружали сорняки. Аспирант приказал выполоть травы. Надо было поспешить, прежде чем они окрепнут и завершат свое черное дело. Затем обнаружились новые трудности. Наблюдая однажды за прополкой, Филиппов заметил, как одна из работниц вырвала с сорняком несколько корешков кок-сагыза. Он обрушился с упреками на нерадивую девушку и встал на ее место, чтобы собственным примером побудить ее лучше работать. У аспиранта были хорошее зрение и превосходная память, среди множества всходов он легко мог различать кок-сагыз. Теперь эта способность ему изменила. Он пригибался к земле, вставал на колени и все более убеждался, что нежные росточки каучуконоса положительно тонут среди сорняков. Отделять их друг от друга почти невозможно. Когда аспирант попытался полоть сорную зелень, он, к своему огорчению, увидел, что с ней выдергивает дорогой его сердцу кок-сагыз. Прополоть такое поле руками было делом нелегким, а машиной — и вовсе невозможно.
Тянь-шаньский одуванчик все-таки к концу лета отцвел. Филиппов с тревогой и восхищением озирал покрытые пухом поля. Он утолил свое любопытство, близко увидел круг развития каучуконоса, но как теперь подступиться к нему? Миллионы маленьких растений с корешками, подобными мышиным хвостикам, и шарами из семян, готовых упорхнуть при первом дуновении ветра, ждали уборки. Как собрать семена? Ведь здесь придется поставить несчетное множество сборщиц.
Урожай оказался удачным, корни сильно отличались от тех, которые росли на Тянь-Шане. Первый опыт воспитания в двадцать раз увеличил их вес, но сколько это стоило денег и сил! Среди корней был один в сто шестьдесят граммов, — такого великана не видел еще мир, — но что значит девять центнеров с гектара в сравнении с урожаем сахарной свеклы, достигающим пятисот центнеров?
Лысенко все время навещал аспиранта. Он приезжал в Горки и целыми днями бродил по полям. Его напряженный взор переходил от растения к растению, нервные пальцы выкапывали корень, подрезали его и на ощупь исследовали каучук.
— Плохо, неудачно, — заключил он, — мы сеяли слишком густо. Надо было реже… Значительно реже высевать.
Ученик удивился:
— Тогда бы и корней у нас было меньше.
Может ли быть более бесспорный расчет?
— Вовсе не так, — последовал спокойный ответ. — Главная причина неурожая — слабые всходы, корешок не выходит из-под земли. У него сил нехватает. Попросту нехватает. Над этим стоит подумать.
Погодите, погодите! Филиппов что-то подобное наблюдал у себя на полях. Изучая причины неудач с кок-сагызом, он однажды заметил нечто глубоко удивившее его. На двух смежных участках земли были высеяны семена каучуконоса. На одном очень много, и легли они густо друг подле друга; на втором — меньше, и ложились семена очень редко. На первом выросло большое число корешков, а на другом вовсе не было всходов. Ростки не вышли из-под земли и погибли. Аспирант раскопал их и убедился, что стебельки долго вились под почвой и, бессильные, видимо, пробиться наружу, задохлись. Филиппов много думал над этим, но так и не нашел тогда объяснения. Мог ли он допустить, что дикое растение, способное вынести сорок градусов холода, отрастающее под снегом, под ледяной коркой, приспособившееся годами сохраняться глубоко под землей, будучи туда брошено семечком, — окажется беспомощным в момент прохождения сквозь почву?
— Надо ему помочь выбиваться, — продолжал Лысенко размышлять вслух. — То, что трудно дается одному, в компании делается легче: будем в каждую лунку бросать несколько семян и делать эти ямки пореже. Тогда и с сорняками будет легче воевать. Кок-сагыз пойдет дружно, и сорные травы не обгонят его…
Аспирант внимательно слушал ученого. То, что тот предлагал, казалось невероятным. Каждое слово противоречило элементарным основам биологии.
— Сеять так, чтобы всходы появлялись букетами? По щепотке семян в каждую лунку?
Филиппов неуверенно цедил слова, смотрел в упор на Лысенко, готовый протестовать и немедля умолкнуть при первых же признаках грозы.
— Да, — спокойно ответил учитель.
— Какой в этом толк? — не сдержался Филиппов. — Растения задавят друг друга.
— Никто никого не задавит. Как вы себе представляете объем такого букета? С крупную свеклу?
— Меньше, конечно.
— Ну, с крупную морковь?
— Примерно.
— Площадь, которую отводят для семечек моркови, меньше той лунки, которую вы делаете для щепотки семян кок-сагыза?
— Нет.
— Значит, у наших растений будет достаточно питания. Каждый корень тем более получит свое, что между букетами вы оставите большое пространство.
«Тут что-то не так», — подумал помощник.
В расчетах Лысенко должна быть ошибка, уж он, Филиппов, доберется до нее.
— Из учебников известно, — настаивал он, — что если в лунку положить не одно семечко сахарной свеклы, а шесть или восемь, общий вес этих растений будет значительно меньше одного корнеплода, выращенного отдельно от других. Кто не знает, что теснота приводит к взаимному угнетению и ослаблению организмов?
