С помощью Чэнь Ханьчжана и Ко Чжэ Бона я начал разыскивать распущенные организации. Днем ходил в китайской одежде, говорил на китайском языке, ища товарищей, а ночью ходил в корейской одежде, говорил на корейском языке, восстанавливая организации. После того, как были в основном ликвидированы последствия восстания, я организовал комитет комсомольской организации восточногиринского района, как это было поручено мне Коминтерном.
Впоследствии Ко Чжэ Бон и еще несколько комсомольцев получили от меня задание выехать в города и села, прилегающие к бассейну реки Туман, воспитать местных жителей в революционном духе и создать партийные организации, и они отправились в район своей деятельности.
И я тоже покинул Дуньхуа, дав Чэнь Ханьчжану задание развернуть комсомольскую деятельность в Дуньхуаской средней школе.
В Восточной Маньчжурии я остановился в первую очередь в Хэлуне.
В Хэлуне был китайский товарищ по имени Чао Яфань, который состоял в нашей комсомольской организации, когда он учился в Гиринском педучилище. Был и корейский товарищ Чхэ Су Хан. Расчет мой был таков: если идти по этой нити связи, то это даст мне возможность поправить и последствия восстания, расширить и организации.
Я отправился первым делом в Далацзы, где встретился с Чао Яфанем. Он сказал: последствия восстания 1 августа весьма пагубны и после восстания не видно корейских товарищей, видимо, они все скрылись где-то и скоро, вероятно, будет освобождено из тюрьмы несколько товарищей. Он советовал мне, чтобы я встретился с ними.
Спустя несколько дней Чхэ Су Хан пришел ко мне, получив весточку. Раньше он учился в Тонхынской средней школе в Лунцзине. Когда я учился в Юйвэньской средней школе, он учился в педучилище в Гирине, и с того времени он, находясь под нашим влиянием, начал вести революционную работу. Он пользовался широкой популярностью среди гиринской учащейся молодежи как футболист. В то время многие юноши из Хэлуна учились в Гирине. Если Ким Чжун пропагандировал нашу деятельность в районах Лунцзина и Онсона, то Чхэ Су Хан, передвигаясь из Хэлуна в Чонсон, пропагандировал наши революционные идеи. Он вместе с товарищем Ким Иль Хваном создал организации комсомола, АСМ, Крестьянского общества, Антияпонского общества женщин и другие революционные организации, сплачивал в их ряды многочисленные массы. Что касается Ким Иль Хвана, то он позже работал секретарем уездного парткома, но по фальшивому обвинению в сопричастности к «Минсэндану» был убит без вины виноватым. Пак Ен Сун, слывший мастером по изготовлению «енгирской бомбы», работал членом АСМ на руднике Бадаогоу в уезде Яньцзи.
Между тем, с трудом созданные организации из-за двукратного восстания были полностью разрушены. Многие активисты либо были арестованы, либо ушли в подполье. И оставшаяся незначительная часть членов организаций, не прошедшая достаточную закалку, пребывала в страхе, не зная, что делать.
Такие обстоятельства заставили меня глубоко задуматься над вопросом об убежденности революционера. Проезжая от Калуня до Хэлуна через Гирин, Хайлун, Цинъюань, Цзяохэ, Харбин, Дуньхуа, я видел много таких, которые колебались, перепугавшись перед натиском контрреволюции или лишившись веры в победу революции. Твердая вера в победу революции зарождается и углубляется в ходе борьбы лишь в том случае, когда будешь теоретически убежден в правильности революционной линии, тактики и стратегии, способных вдохновлять и призывать всех к борьбе, и уверен в своих собственных революционных силах.
Однако те, которые агитировали восстание, не могли выдвинуть программу, тактику и стратегию, достойные стать знаменем для масс. Революционная линия, принятая нами в Калуне, пока не находила широкую дорогу в массы народа. Мы вместе с Чхэ Су Ханом и другими руководящими кадрами комсомола и АСМ провели совещание, на котором я подробно разъяснил им революционную линию Калуньского совещания.
На нем подчеркнулась необходимость укомплектовать руководящий актив из доверенных товарищей, проверенных в ходе борьбы, скорее восстановить разрушенные массовые организации, постоянно расширять их ряды. Именно на этом совещании было дано задание создать новый участок для деятельности революционных организаций в каждом из уездов, прилегающих к бассейну реки Туман.
Я также подчеркивал, что все организаторы восстания, страшась тюрем и виселиц, поудирали, оставив массы под угрозой штыков, но мы должны как можно скорее поправить последствия восстания. В Хэлуне товарищи звали меня «шаньдунским юношей», так как я ходил в китайской шаньдунской одежде.
Второе место, куда я поехал, — это был Ванцин. Целью моей поездки была встреча с О Чжун Хва.
О нем мне рассказывали Ким Чжун и Чхэ Су Хан. С того времени, как они начали приезжать в Гирин, при каждой встрече со мной они больше всего рассказывали о своих друзьях. Представляли их подробно: где и кто живет, поедешь туда — там живет такой-то, занимающийся таким-то делом, рассказывали, у кого какой характер, кто каким умом обладает. Поэтому хотя я жил в Гирине, хорошо знал о положении дел в районе Цзяньдао. Тогда я внимательно слушал их, запоминал всех, кого они называли надежными.
Мой отец, бывало, как узнает, где живет хороший человек, повидал его непременно независимо от того, где он живет, далеко или близко, подавал ему руку и приближал его к себе как верного товарища. Такой образ отца учил меня той истине, что кадры решают все, что судьба революционной работы решается тем, насколько ты завоюешь на свою сторону настоящих товарищей.
Пусть мне придется и поголодать денька три, а то и целых десять, но только бы обрести хотя бы одного товарища, — таковы были мои чувства того времени. Охваченный таким чувством, я бывал и в Ванцине. От Хэлуна до Шисяня уезда Ванцин меня сопровождал Чхэ Су Хан.
В Шисяне я встретился с О Чжун Хва, О Чжун Хыбом и со стариком О Тхэ Хи.
Семья старика О Тхэ Хи была невиданно большой. Раньше старик со своими тремя братьями жил в деревушке Кочжак уезда Онсон провинции Северный Хамген, а примерно к 1914 году они переселились в Ванцин. Детей у четверых братьев было несколько десятков. Они жили разбросанно по сторонам реки Туман: одни в Ванцине, другие в Онсоне. Они вели и революционную работу. В то время О Чжун Хва был секретарем 5-й участковой парторганизации Ванцина, а О Чжун Хыб вел комсомольскую работу в Юаньцзядяне волости Чуньхуасян уезда Ванцин. О Чжун Сон, младший брат О Чжун Хва, вел комсомольскую работу в Шисяне уезда Ванцин, в начале 1929 года переселился в поселок Пхунри уезда Онсон и вел там революционную работу под вывеской учителя Помунской школы.
