Таков, по моему мнению, круг обязанностей заместителя командира по быту и воспитанию. Он достаточно широк и сложен, чтобы подбор кадров на эту должность стал труднейшей задачей. Главное, эти работники никоим образом не должны мешать экипажу заниматься своим основным делом, как это до последнего времени делали политработники.
Подарок правительству
Наконец, ремонтные работы на лодке были закончены. Учитывая неопытность судоремонтников Палагубы, весь экипаж «К-3», как и в Северодвинске, тщательно следил за каждой операцией. Перед походом на полюс состоялось проверочное плавание, однако исправлять обнаружившиеся неисправности было уже некогда. Основные узлы и агрегаты работали, а мелочи, решили мы, доделаем сами в походе. Прихватили наши старшины и кое-какие запчасти к наиболее уязвимым механизмам.
А торопили нас с выходом на полюс потому, что Мурманскую область летом 1962 г. собирался посетить Никита Сергеевич Хрущев. До тех пор еще ни один руководитель партии и государства не забирался так далеко на Север. Его готовился принять весь регион. Планировалась и поездка на военно-морскую базу Северного флота, роль которого в обороне страны представлялась все более значительной.
В те времена считалось обязательным делать правительству подарки. Другое дело, что любое, самое ничтожное решение руководителей страны также преподносилось как подарок партии народу. Такая форма регулирования отношений между правительством и народом строилась как бы на исключительно бескорыстных чувствах: горячей любви с одной стороны и отеческого попечения — с другой. Так что ни для кого из нас не было неожиданностью, когда командование флота и ВМФ захотело отметить визит руководителя страны необычайным свершением. Первый хозяйский обход полярных владений страны атомной подводной лодкой должен был стать апофеозом в показе достижений военных моряков этого сурового края.
В Западную Лицу прибыл главнокомандующий ВМФ С.Горшков, чтобы лично убедиться в готовности «К-3» к выполнению ответственного задания. В кают-компании нашей плавбазы собрали командование и начальников всех служб атомной лодки.
Это совещание Горшков начал так:
— Я сам командовал кораблем и прекрасно знаю, что ни один командир не доложит об истинном положении вещей. Если ему ставят задачу, он будет выполнять ее любыми правдами и неправдами. Поэтому ты, Жильцов, молчи! О готовности лодки послушаем твоих офицеров.
Естественно, перед приездом главкома я собрал на совет всех офицеров. Мы единодушно решили не допустить даже тени сомнения по поводу готовности «К-3» к походу. Говорить в такой ситуации о недоделках — лишь способствовать всеобщей нервотрепке. Все знают, что идти на полюс надо, и если вскроются недостатки, о существовании которых все более чем догадываются, начнутся поиски виноватых, обвинения, рапорты, разбирательства. Делу это не поможет, а поломает многое. Поэтому, решили мы, ответ может быть один: «К походу готовы!» Так что доклады офицеров были один другого оптимистичнее. Горшков слушал их с видимым удовольствием, а под конец приказал мне представить план похода.
Запланировали следующее: пройти подо льдом до 85-й параллели (дальше заходить не разрешалось, так как неизвестно, будут ли работать гирокомпасы), затем, не всплывая, развернуться и возвратиться к чистой воде. Здесь всплыть, доложить по радио об обстановке и результатах плавания и лишь потом идти к полюсу. Таким образом, нам предстояло вернуться миль на шестьсот, что потребовало бы от полутора до двух суток. Я попросил у главкома разрешения не возвращаться, а по возможности всплыть в районе 85-й параллели и доложить оттуда. Горшков согласился и пожелал нам счастливого плавания.
Напоследок отвел меня в сторону:
— Имей в виду, командир: конструкторы навигационной аппаратуры заготовили небольшой запас сверхплановый на ордена и премии. Гирокомпасы твои должны работать не до 85-й широты, а и дальше. Обязательно определи эту границу для наших командиров лодок.
На честном слове и на одном крыле
Пока командиры боевых частей докладывали о готовности «К-3» к походу, на лодке полным ходом шли последние работы, связанные с пуском установки после кратковременного расхолаживания. Под руководством командира реакторного отсека Юрия Никандровича Некрасова офицеры и старшины поочередно спускались в опасную зону, чтобы завернуть открутившуюся пробку дренажного бака. Без этого нельзя вывести установку на мощность, но продвигалось дело медленно: из-за сильной радиации находиться в зоне можно было лишь несколько секунд.
Лучше всех знал, как поскорее завернуть пробку, старшина отсека Валерий Козлов. Однако его индивидуальный дозиметр уже зашкалило, и через контрольно-дозиметрический пост его на корабль не пустили. И все же завершил операцию именно Козлов. Для этого ему пришлось перелезть через забор, ограждавший сверхсекретную лодку. Именно такую преданность делу мы имели в виду, когда докладывали, что лодка к походу готова: какие бы сюрпризы не выкинула техника — люди не подведут!
Наш выход был назначен на 22.00 10 июля 1962 г., а начать ввод в действие ГЭУ нам удалось лишь в 21.00. За один час реактор не раскочегаришь, но, не отчаль мы от пирса вовремя, неприятностей не оберешься! Решили идти на дизелях в надежде, что к моменту погружения установка будет уже в рабочем состоянии. К счастью, так оно и получилось: перед самой точкой погружения оба реактора были выведены примерно на 60% номинальной мощности. Мы надеялись, что нам не придется превышать этот безопасный порог.
Понимаю, что выход в море с труднейшим заданием лодки, находившейся в столь плачевном техническом состоянии, на посторонний взгляд все-таки отдает авантюрой. Но у нас помимо надежды на людей, работавших перед отплытием по 14-15 часов в сутки, были и свои расчеты. Вот конкретный пример.
Самым слабым местом лодки оставались парогенераторы. По опыту эксплуатации мы знали, что их ресурс около 3 тыс. часов. К моменту похода на полюс они проработали 2,2 тыс. часов. Значит, если не превышать мощность ГЭУ более чем на 60% и избегать резких ее перепадов, мы могли рассчитывать еще на 800 часов работы[9].
Однако не могло быть так, чтобы на державшийся на честном слове лодке ничего не случится. Не успели выйти из Баренцева моря, как с пульта управления ГЭУ докладывают: «Греется подшипник электродвигателя главного циркуляционного насоса!» А ведь только-только во время ремонта подшипник был заменен на заводе. Но, видимо, попался бракованный или поставили его неумело, а наши техники не досмотрели.
