Ознакомительная версия.
На второй день снова троица встретилась. Москалев показал сделанную фотографию и попросил на обратной ее стороне еще раз подтвердить советским контрразведчикам свою преданность и готовность выполнить задание.
— Зачем это? — настороженно спросил, естественно, на немецком ефрейтор.
— Для закрепления нашей дружбы, — улыбнулся капитан.
— Если так, то почему бы и не написать, — кисло проговорил Клаус.
С этого момента наступил период интенсивной подготовки «Штабиста» к внедрению в гитлеровский армейский штаб. Ефрейтор на удивление «педагогов» оказался весьма смышленым и способным учеником. Как говорится, все схватывал на лету, и на второй день занятий говорили на одном языке — языке разведки.
Решили подготовить два варианта задания, согласовав их с руководством УКР СМЕРШ Центрального фронта. Вариант первый:
«После возвращения в часть и получения доступа к секретным планам гитлеровцев, вы должны снять копии важных документов и с ними перейти линию фронта».
Но в этом варианте была одна зазубрина. Агент совершенно не знал русского языка, а без этого пройти почти полсотни километров по незнакомой местности было делом рискованным, если несбыточным и невозможным.
Вариант второй:
«После возвращения в часть и получения доступа к секретным планам гитлеровцев, вы должны снять копии важных документов и всю собранную информацию передать нам через связника».
Именно на этом варианте стал настаивать смышленый агент «Штабист».
Это обстоятельство еще более усилило подозрения чекистов о возможной подставе со стороны гитлеровской разведки. Вот уж действительно, чем меньше мы знаем, тем больше выказываем подозрений. А знали армейские чекисты о немецком ефрейторе очень мало. Вокруг «Штабиста» была абсолютная пустота, не за что было зацепиться.
После беседы с Биттигом Москалев возвратился к себе в кабинет и в который раз стал внимательно перечитывать материалы дела на перебежчика, пытаясь найти важную зацепку, которая бы привела к раскрытию хитроумного плана, возможно, задуманного немецкой разведкой.
«Если Клаус враг и осел в городе для сбора информации о наших войсках, — размышлял Москалев, — то у него должен быть связной, который забирал бы у агента секретные материалы и передавал бы их немцам по радио или курьерским способом через линию фронта. Если это так, то надо искать этого затаившегося недруга в городе. Но ведь проверка указанных Астафьевой адресов, где она видела Биттига, тоже ничего не дала. Хозяева пяти квартир не вызывали никаких подозрений, а в двух других жильцы отсутствовали».
* * *
Старинов решил переговорить с солдатами из комендатуры, задержавшими ефрейтора в надежде, а вдруг, что-нибудь прояснят они…
«Что меня толкнуло на этот шаг, — разговаривал сам собой старший оперуполномоченный КР СМЕРША, поспешавший на доклад к своему начальнику. — Наверное, интуиция, которая никогда не подводит того, кто ко всему готов. Она — наш первый учитель. Я был готов ко всему из-за того, что появился в деле «Штабиста» напряг в уверенности запланированной операции. Сомнения у меня росли, ширились и, наконец, после всречи с бойцами превратились в навалившийся огромный ком полного недоверия к немцу».
И вот подчиненный в кабинете Москалева. Ни слова не говоря, Старинов выложил на стол начальнику кучу вещей, среди которых оказался фотоаппарат.
— Что это и откуда они у тебя? — непонимающе спросил капитан.
— Отобрал, вернее, предоставили наши солдаты.
— Не понимаю… Какие? И какое имеют отношение эти предметы к нашему главному делу, — чуть строже спросил Москалев.
— Прямое, самое прямое, — он назвал хозяина кабинета по имени и отчеству, чего раньше никогда не делал, и на лице старшего лейтенанта расплылась довольная улыбка. — Это вещи, которые шустрые комендачи экспроприировали у нашего Клауса при задержании.
— ???
— Да, да, пришлось немного постращать наших мародеров, так они все забранное у немца и принесли мне, — с охотой докладывал подчиненный своему начальнику. — Кроме всего прочего еще одна новость — в одном из двух пустовавших домов неожиданно появились жильцы. Стали обустраивать свое теперь уже послевоенное жилище. Затеяли даже небольшой ремонт в надежде отабориться на прежнем месте жительства, не ахти как пострадавшем от бомбежек.
— Что ж интересно, интересно…Надо хозяина дома хорошенько проверить через наших коллег, кто он и как характеризовался до войны.
— Я навел справки. Перед войной он уже попадал в поле зрения органов госбезопасности, но последующие события, связанные с войной, помешали провести проверку до конца.
Подозрения Москалева начали оправдываться.
— Надо хорошо проработать адрес появившихся хозяев, — приказал начальник отдела оперативнику, а сам занялся с Биттигом подготовкой к заданию. Тот был возбужден и с трудом сдерживал волнение: ведь завтра предстояла его заброска в немецкий тыл.
Москалев, прежде чем пригласить Биттига в кабинет, разложил на столе некоторые вещи «Штабиста», в том числе и фотоаппарат.
Когда немец зашел в помещение, то, увидев фотоаппарат, слегка побледнел, но быстро справился с волнением. В дальнейшем разговоре с советским контрразведчиком он стал энергично отвергать свою связь с гитлеровской разведкой. Самозащиту свою строил на слабых доводах и трудно проверяемых аргументах. Испарины пота на лбу и бледность лица, чередуемая с покраснением ушей, выдавала в нем процессы глубокого волнения.
* * *
А тем временем Старинов, работая по адресу, выяснил интересные подробности о хозяине дома. Им оказался некий чех — Рудольф Гочекаль, попавший к нам в плен еще в годы Первой мировой войны и оставшийся затем проживать в приютившей его России. Он был тут же доставлен в отдел контрразведки СМЕРШ, где, поняв сложившуюся ситуацию, явно провальную для своего агента, не стал долго запираться. Гочекаль признался в своей причастности к германской разведке, сообщив, что начал работать на гитлеровскую спецслужбу с 1936 года. Перечислил ряд выполненных им перед войной шпионских заданий. Последнее из них касалось организации связи с Биттигом, который был специально оставлен на советской территории для сбора развединформации…
Агента арестовали. На следующий день Москалев и Старинов решили допросить немецкого агента. Когда Биттиг вошел в кабинет, то он увидел в углу странную фигуру человека с нахлобученой на лоб черной шляпой с большими полями.
— Проходите и садитесь, — предложил стул военный контрразведчик недавнему «Штабисту».
Ознакомительная версия.
