Абдулла хорошо понимал, что не может доверять племенам, жившим по берегам Нила. Джаалин и барабра устали от войны и власти халифы. Чем ближе подходили египтяне, тем меньше они выказывали покорности и платили налогов. Поэтому он решил не [231] устраивать в Бербере укрепленного пункта. Эмир Юнус, переведенный сюда из Донголы в 1895 г., получил приказ собрать верблюдов, лодки, зерно и вообще все, что может пригодиться противнику, и отправить в Метемму. Приказ был выполнен. Местные жители лишились имущества и средств к существованию.
Арабские военачальники трезво оценили боевую мощь военных кораблей и их роль в кампании в Донголе. Халифа, надеясь закрыть шестые пороги, начал строительство нескольких фортов у северной оконечности ущелья Шаблука. Но Абдулла помнил и о предсказаниях Махди. Не забывая ни о чем, он все же продолжал готовиться к сражению на равнине Керрери, где должны будут встретиться дервиши и подошедшие к стенам города египтяне.
Но вскоре стало понятно, что наступление «турок» остановилось. Пока что они находились на недавно завоеванных территориях. Их пароходы не поднимались выше Мерави. Их железная дорога дошла только до Кермы. Почему же они не развивают свой успех? Очевидно потому, что опасаются армии, ожидающей их у Омдурмана. Тогда халифа решил предпринять смелый шаг и в январе 1897 г. стал обдумывать планы наступательных операций. Он поставил перед собой цель изгнать врага из Донголы. Армия дервишей продолжала маневрировать на равнине Керрери; в Омдурман было пригнано огромное количество верблюдов; все склады были заполнены сухим кисру, или «суданским хлебом», основной пищей дервишей в походах.
В конце мая Махмуд и его армия подошли к Омдурману. Халифа встретил своего военачальника с воодушевлением, за стенами города было сразу же организовано несколько торжественных парадов. Махмуд был готов лично возглавить армию, которой предстояло сражаться с «турками». Он никогда не имел дела с современным оружием, но был уверен, что сможет с легкостью разбить войска противника или заставить его отступить. Пыл Махмуда и опасения, что племя джаалин может изменить, заставили халифу начать действовать. В начале июня в Кордофан была послана армия, которая получила приказ занять Метемму. Непокорное племя должно было либо признать власть халифы, либо поднять восстание тогда, когда египтяне были еще слишком далеко, и не смогли бы оказать помощь восставшим. [232]
Халифа приказал вождю племени джаалин, Абдулле Вад Сааду, явиться в Омдурман, и, когда тот прибыл, сообщил ему, что землям племени джаалин угрожают «турки». Абдулла, по доброте своего сердца, а также потому, что джаалин любили Махди и исповедовали истинную веру, решил защитить их от врагов. Верный Махмуд и его армия будут посланы к ним. Абдулла Вад Саад, как верный подданный халифы, должен будет снабдить ее всем необходимым. Но вождь имел смелость возражать халифе. Он уверил его в своей преданности, попытался убедить в том, что его племя сможет дать отпор врагу. Он просил не возлагать новое бремя на джаалин. Он преувеличил силы Метеммы, он сокрушался о несчастьях, которые принесли эти дни. Он просил прощения за то, что возражал халифе.
Абдулла был в ярости. Обычно умевший сдерживать свои чувства, он забыл обо всех правилах приличий и разразился бранью. Абдуллу Вад Саада прогнали из дворца, и он в гневе отправился в обратный путь. Собрав всех старейшин своего племени в Метемме, он сообщил о своем визите к халифе и его намерениях. Всем без слов было ясно, что прибытие армии Махмуда будет сопровождаться грабежами, насилием и разрушениями. Было решено поднять восстание и присоединиться к египтянам. От имени совета старейшин племени было написано два письма. Одно было адресовано сирдару и 24 июня доставлено генералу Рандлу в Мерави. В нем говорилось, что племя джаалин признает власть египетского правительства и просит у него помощи, прислав солдат или, если это не удастся, оружие. Во втором письме — это была роковая ошибка — племя джаалин бросало вызов халифе.
Рандл был в Мерави, когда посланник джаалин доставил в город письмо. Генерал не стал терять времени. Были спешно собраны 1100 винтовок Ремингтона и большое количество боеприпасов. Все это на верблюдах из Корти через пустыню было послано восставшим. Караван шел в сопровождении мощного отряда верблюжьей кавалерии. Халифа получил письмо лишь 27 июня и без проволочек начал действовать. Часть армии Махмуда уже выступила в северном направлении. Махмуд и оставшиеся отряды последовали за передовыми силами 28 июня, а уже 30 июня авангард подошел к стенам Метеммы. Джаалин готовились к обороне. Почти все члены племени откликнулись на призывы [233] своих вождей, и за стенами города теперь находилось около 2500 солдат. Но у них было только восемьдесят винтовок, по пятнадцати выстрелов на каждую.
Утром 1 июля Махмуд, армия которого насчитывала, по разным оценкам, от 10 000 до 12 000 человек, начал осаду. Первый удар, как и предполагал Абдулла Вад Саад, пришелся по южной стене. С большими потерями стрелки отбили эту атаку. Но за первой волной сразу же последовала вторая. Враг окружил город, у оборонявшихся закончились патроны, отряд дервишей прорвал оборону северной части Метеммы, где восставшие были вооружены только копьями. Солдаты Махмуда хлынули в образовавшийся пролом, и весь гарнизон крепости, оказавший отчаянное сопротивление, был уничтожен. Была устроена настоящая резня, в которой гибли женщины и дети. Погиб и Абдулла Вад Саад.
Но пока халифа усмирял племя джаалин, государству дервишей стала угрожать куда более серьезная опасность. Дервиши не заметили, а если и заметили, то не придали значения строящейся в пустыне железной дороге. К середине июля уже было готово сто тридцать миль пути. Вода в Ниле поднималась. Очень скоро пароходы смогут проходить через четвертые пороги. Стало ясно, что «турки» вот-вот продолжат наступление. Халифа, конечно же, понимал, что разлив Нила не сулит ему ничего хорошего. Весь июль он раз за разом приказывал эмиру Юнусу выдвинуться к Монассиру и уничтожить там все поселения. Халифа также требовал, чтобы Юнус всеми доступными средствами мешал деятельности разведывательных отрядов из Мерави. Однако Юнус предпочитал поступать по-своему и оставался в своем лагере на левом берегу реки до тех пор, пока в конце концов Абдулла не приказал ему явиться в Омдурман, чтобы оправдать его бездействие.
К концу июля, в режиме строгой секретности, была завершена подготовка военной колонны, которая должна была начать наступление на Абу Хамид. Египтяне знали, что гарнизон этого города насчитывает лишь шестьсот человек. Но, желая обеспечить себе победу, командование приняло решение задействовать здесь мощную ударную группировку. [234]
