Ознакомительная версия.
В 1798 г. Павел I возвел Строганова в графское достоинство, и он стал первым графом в своем роду. С 1768 г. Строганов – почетный член Академии художеств, с 1800 г. – ее президент. С 1804 г. Александр I назначил Строганова членом Государственного совета. С 1801 г. он руководил постройкой в Петербурге Казанского собора по проекту своего бывшего крепостного А. Н. Воронихина. Он составил проект создания Публичной библиотеки и стал ее директором. А. С. Строганов умер через несколько дней после завершения строительства Казанского собора. Он был меценатом и покровительствовал многим художникам и писателям: Д. И. Фонвизину, Г. Р. Державину, Н. И. Гнедичу И. А. Крылову. Он собрал прекрасные коллекции картин, гравюр, монет, камней. Много занимался благотворительностью. Его библиотеку с огромным числом редких изданий можно было назвать одной из лучших в Европе. О. Н.
* * *
РАДИЩЕВ Александр Николаевич (20.08.1749–12.09.1802 гг.) – писатель, философ, основатель революционно-демократического направления в российской общественно-политической мысли.
А. Н. Радищев родился в Москве, в семье богатого помещика. Его дед, Афанасий Прокопович, был денщиком у Петра I. А. Н. Радищев учился в московской гимназии при университете. В 13 лет образованный юноша был принят в Пажеский корпус на придворную службу. В 1764 г. в свите Екатерины II юный паж совершил путешествие из Москвы в Петербург. Там он прожил два года, а в 1766 г. отправился на учебу в Лейпциг. В 1766–1771 гг. учился в Лейпцигском университете. Большое впечатление на него произвело знакомство с трудами французских просветителей и, особенно, с книгой К А. Гельвеция «Об уме».
В 1771 г. Радищев вернулся из Германии и поступил на службу протоколистом в Сенате. Вскоре он опубликовал свой первый перевод – труд Г. Мабли «Размышления о греческой истории». В 1773–1775 гг. Радищев служил юридическим советником при штабе финляндской дивизии. Это было время восстания Е. Пугачева. Возможно, события этого восстания склонили Радищева к мыслям о возможности уничтожения крепостного права и самодержавия.
В 1777 г. Радищев получил назначение в Коммерц-коллегию, в 1780 г. стал помощником управляющего Петербургской таможней, а с 1790 г. – управляющим Петербургской таможней.
В 1790 г. Радищев отпечатал в домашней типографии (никто не брался за ее публикацию) свое самое знаменитое произведение – книгу «Путешествие из Петербурга в Москву» (650 экземпляров). В ней Радищев не только резко осуждал крепостное право, но и прямо призывал к свержению монархии и утверждению республиканской формы правления. Екатерина II внимательно прочитала книгу. Известны ее слова об авторе: «Бунтовщик хуже Пугачева!»
Радищева поместили в Петропавловскую крепость и приговорили к смертной казни, но императрица заменила приговор на десятилетнюю ссылку в Илимский острог (500 км севернее Иркутска). За ним в ссылку последовали некоторые его бывшие крепостные крестьяне. Тираж опасной книги был уничтожен, а само сочинение было запрещено к печати (запрет сохранялся до 1905 г). До наших дней сохранилось ок. 15 экземпляров первого издания книги.
В ссылке Радищев писал философские трактаты, работы по истории и естествознанию: «О человеке, его смерти и бессмертии», «Сокращенное повествование о приобретении Сибири».
В 1796 г. новый император Павел I вернул ссыльного из Сибири. С 1797 г. Радищев жил под надзором полиции в родовом поместье Немцово под Малоярославцем.
После вступления на престол Александра I его освободили из-под наблюдения, и он принял участие в работе Комиссии по составлению законов. Радищев вновь высказался за отмену крепостного права. Его предупредили, что если он «не перестанет писать вольнодумных мыслей, то с ним поступлено будет хуже прежнего». Испытывая духовное одиночество, Радищев более не имел сил снова перенести возможные репрессии. 11 сентября 1802 г. Радищев выпил раствор азотной кислоты и после тяжелых мучений скончался в час ночи 12 сентября. В. Г.
* * *
ИЗ «ЗАПИСОК» Е. Р. ДАШКОВОЙ. Брат мой Александр имел у себя на службе в Коммерческом департаменте и таможне молодого человека, Радищева, получившего образование в Лейпциге и особо уважаемого Воронцовым. Однажды в Российской академии появился памфлет, где я была выставлена как доказательство, что у нас есть писатели, но они плохо знают свой родной язык этот памфлет был написан Радищевым. В нем заключалась биография и панегирик Ушакову, товарищу автора по Лейпцигскому университету. В тот же вечер я сказала об этом сочинении своему брату, который немедленно послал в книжную лавку за памфлетом. По моему мнению, Радищев обнаружил в своей брошюре притязание на авторство, но в ней не было ни слога, ни идеи, за исключением кое-каких намеков, которые в ту пору могли показаться опасными. Спустя несколько дней мой брат заметил мне, что я слишком строго осудила Радищева. Прочитав его, он находит, что автор слишком превознес своего героя, ничего замечательного не сделавшего и не сказавшего за всю свою жизнь, что вместе с тем нельзя обвинить книгу ни в чем дурном.
«Может быть, действительно, – сказала я, – мой суд слишком строг. Но так как вы любите автора, я должна вам сказать, что особенно озадачило меня при чтении его произведения: если человек жил только для того, чтобы есть, пить и спать, он мог найти себе панегириста только в писателе, готовом сочинять все очертя голову. И эта авторская мания, вероятно, со временем подстрекнет вашего любимца написать что-нибудь очень предосудительное».
Так это и случилось. В следующее лето, когда я жила в Троицком, брат известил меня письмом, что мое предсказание относительно Радищева вполне оправдалось: он написал сочинение такого свойства, что его приняли за набат к революции, вследствие чего он был арестован и сослан в Сибирь.
* * *
ГРЕЧ Н. И. ЗАПИСКИ О МОЕЙ ЖИЗНИ. Бестолковое, тиранское правление Павла тяготело над Россией: надлежало остерегаться не преступления, не нарушения законов, не ошибки какой-либо, а только несчастия, слепого случая: тогда жили точно с таким чувством, как впоследствии во времена холеры. Прожили день – и слава Богу.
На дворе у нас нанимал квартиру квартальный комиссар (так назывались тогда помощники надзирателей) 14-го класса Сатаров, сын бывшего сторожа в Экспедиции о расходах. Он был тираном и страшилищем всего дома: его слушались со страхом и трепетом; от него убегали, как от самого Павла. Донос такого мерзавца, самый несправедливый и нелепый, мог иметь гибельные последствия.
Впрочем, доставалось и им, полицейским. В 1798 году, в жестокое зимнее время, Павел совершал тризну или панихиду по тесте своем, герцоге Виртембергском. Служба происходила в католической церкви. Вдоль Невского проспекта стояла фронтом вся гвардия. Мы смотрели церемонию из квартиры нюренбергского купца Себастиана Гешта, выходившей на площадку перед церковью. В ожидании окончания службы в церкви Павел разъезжал верхом, надуваясь и пыхтя, по своему обычаю. Великие князья Александр и Константин, как теперь их вижу, в семеновском и Измайловском мундирах, бегали на морозе перед церковью, стараясь согреться. Один полицейский офицер стоял на краю площадки, во фронте. Вдруг подали сигнал. Все поспешили к местам. Раздались музыка, ружейные выстрелы, пушечная пальба. Потом войска прошли церемониальным маршем. Все утихло; площадь опустела. Один только этот полицейский стоял на месте. К нему подошел другой, коснулся его, и он упал на снег: несчастный замерз. <…>
Ознакомительная версия.
