раунда несанкционированных махинаций Дрю, осознал свою ошибку, позволив бесконтрольному спекулянту вернуться в совет директоров Erie. Вандербильт также осознал, что в совете, кроме Уорка, мало членов, на которых он мог бы положиться. Поэтому коммодор решил, наконец, завершить вялотекущий процесс, начатый им много лет назад, и сделать все возможное, чтобы как можно скорее получить контрольный пакет акций «Эри». Приказав своим агентам начать скупать все акции «Эри», которые они могли найти, Вандербильт одновременно добился от судьи Верховного суда Нью-Йорка Джорджа Г. Барнарда — легко подкупленного демократа из «Таммани», действовавшего на Манхэттене, — запрета на выпуск Дрю и директорами «Эри» облигаций, конвертацию облигаций, продажу акций «Эри» или предоставление гарантий по облигациям любой другой железной дороги. Эти запреты, изданные сначала 17 февраля, а затем продленные 3 марта, должны были оставаться в силе до тех пор, пока не будет рассмотрен иск о смещении Дрю с поста казначея «Эри» и принуждении его вернуть 58 000 акций (28 000 единиц акций плюс 3 миллиона долларов в облигациях, конвертируемых в 30 000 единиц акций), переданных ему в качестве залога в 1866 году. С помощью этого механизма Вандербильт пытался защитить себя и тех, кто покупал акции Erie от его имени, от обычных уловок Дрю. Манипулируя только конвертируемыми акциями, Дрю — если бы ему дали свободу действий — мог бы по своей прихоти увеличивать или уменьшать количество ценных бумаг «Эри», находящихся в обращении, более чем на 20 процентов. Со своего трона казначея Дрю также мог — если бы ему дали свободу действий — изготовить столько конвертируемых облигаций, сколько посчитает нужным, получив большинство голосов совета директоров.
На тот момент обыкновенные акции «Эри» были в обращении на сумму около 17,5 миллионов долларов, а привилегированные — на 8,5 миллионов долларов. Вандербильт подсчитал, что для получения абсолютного контроля над Erie ему потребуется более 10 миллионов долларов вместе с тем, чем он уже владел. Эта сумма составляла лишь малую часть всего состояния коммодора. Но она также была гораздо больше, чем он имел, поскольку большая часть его капитала была связана с акциями Нью-Йоркской центральной железной дороги. Тем не менее, Вандербильт оставался самым доходным банкиром на Уолл-стрит, и, когда Дрю и его клика директоров, очевидно, были нейтрализованы, он отправился в угол за акциями Erie. Кроме того, он привлек к инвестированию богатых друзей, таких как Леонард Джером.
У Вандербильта было две ошибки.
Для начала, создавая судебные запреты, которые он передал судье Барнарду для оглашения, Уорк упустил из виду один ключевой нюанс. Постановление Барнарда запрещало казначею Дрю и правлению Эри «продавать, передавать, передавать, отчуждать или расставаться с» облигациями и акциями Эри. [210] Но, как легко догадался Гулд, этот заядлый читатель мелкого шрифта, в приказе Барнарда не было слов, ограничивающих действия исполнительного комитета «Эри», который, согласно уставу корпорации, был наделен правом действовать от имени «Эри» в промежутках между регулярными заседаниями совета директоров. Поэтому на закрытом заседании 4 марта исполнительный комитет, в котором доминировали Дрю, Элдридж, Гулд и Фиск, дал залп по захвату дороги Вандербильтом. Комитет одобрил выпуск облигаций на сумму 5 миллионов долларов и проголосовал за их продажу брокеру Дрю, Уильяму Хиту. В течение нескольких часов эти облигации были конвертированы в 50 000 акций. Хит объединил их с еще 10 000 акций, имевшихся у Дрю, и в тот же вечер выбросил их на рынок. (До этого в обращении находилось около 251 050 акций). Представители Вандербильта с жадностью поглощали новоиспеченные акции Erie, что способствовало росту цен. Дрю, тем временем, лично выставил короткие позиции по акциям Erie на всех биржах города, к вящему огорчению Вандербильта, который еще не осознавал ни истинного количества акций Erie в обращении, ни относительной инфляции цены за акцию Erie выше справедливой стоимости.
С другой стороны, Вандербильт либо игнорировал, либо не осознавал один до боли очевидный факт. Та же самая коррумпированная судебная система, которую он использовал для наложения судебного запрета на Дрю и правление Эри, могла быть так же легко использована другими.
Несмотря на свое название, «Верховный» суд Нью-Йорка на самом деле является одним из низших судов штата, судом первой, а не последней инстанции. Судьи Верховного суда (по четыре в каждом из восьми судебных округов, кроме Манхэттена, где их было пять) избираются каждые четырнадцать лет, причем судьи одного округа заседают en banc, образуя апелляционный суд первого уровня этого округа. В такой атмосфере кровосмешения судьи Верховного суда — все они были членами своей партии, чаще всего Демократической, — регулярно привлекались к пересмотру решений, принятых их местными политическими союзниками и братьями по судейскому корпусу: людьми, которые завтра будут иметь над ними аналогичную апелляционную власть.
Программа выборности судей возникла из популистского запала, вдохновившего новую конституцию штата 1846 года, — глубокой джексоновской веры в высшую мудрость простого человека. Однако на практике, как с нетерпением отмечали аристократы братья Адамс в книге «Главы Эри», выборный подход наполнил судейские коллегии политическими хакерами. «Система избрания судей народным голосованием, — писали они, — принесла горькие плоды, и на скамью подсудимых были возведены люди, которым следовало бы украсить док». [211]
При рассмотрении коммерческих споров нью-йоркские судьи руководствовались Гражданским процессуальным кодексом, составленным адвокатом из Манхэттена Дэвидом Дадли Филдом и утвержденным законодательным собранием штата Нью-Йорк вскоре после принятия конституции 1846 года. В конечном итоге суть «Кодекса Филда» стала законом на федеральном уровне, в двадцати шести штатах и Великобритании. Будучи в целом образцом совершенства, «Полевые кодексы», тем не менее, включали некоторые особенности, которые усложняли ситуацию, по крайней мере, в коррумпированном Нью-Йорке. Согласно этим кодексам, судьи Верховного суда, хотя и избирались избирателями только в том округе, где они заседали, пользовались властью, распространявшейся на весь штат. Более того, им не запрещалось вступать в дела, которые уже рассматривались другим судьей Верховного суда в другом округе. Кроме того, судьи обладали широкими и неограниченными полномочиями по вынесению судебных запретов и назначению управляющих в ходе разбирательств ex parte, где, по определению, заслушивалась только одна сторона дела. Эти идиосинкразии Полевого кодекса, странная апелляционная структура Верховного суда Нью-Йорка и кумовство судей сыграют важную роль в предстоящей битве за Эри.
Лучшие нью-йоркские адвокаты давно оплакивали недостатки Верховного суда. Записывая в своем дневнике, манхэттенский адвокат Джордж Темплтон Стронг жаловался, что «закон не защищает собственность. Обиженный механизм закона наводит ужас на владельцев собственности. Ни один банкир или торговец не уверен, что некий человек, называющий себя „управляющим“, назначенный ex parte в качестве первого шага по какому-то легкомысленному
