Так говорит он об этом с величавой гордостью Данте в аду («Ад», X, Г.).
Гвельфы снова, — то был второй раз, как и говорил Фарината, — пошли в изгнанье и унесли с собою свои капиталы. На чужбине они делали отличные дела с курией и копили богатства. Из своих барышей они финансировали — под папскую гарантию — экспедицию Карла Анжуйского, сокрушившую державу Гоэнштауфенов и открывшую им дорогу домой. Ибо после поражения и смерти Манфреда под Беневентом, гибеллины не могли держаться во Флоренции. Они ушли — и навсегда. Гвельф Данте мог сказать Фаринате слово, в котором была мучительная обида ему («Ад», X, Г.):
…Каждый раз
Наш род из ссылки возвращался,
А вашим та наука не далась.
Флорентийскому гибеллинизму как политической силе, выступавшей под собственным знаменем, пришел конец. Гвельфы решили подрубить самые корни гибеллинской мощи, ее богатые хозяйственные ресурсы. Имущества гибеллинов, в том числе знати, были конфискованы в пользу государства и потом проданы с молотка. Их дома-крепости в городе — разрушены до основания. На месте крепкого замка семьи Уберти некоторое время спустя, когда пространство, им занимаемое, было очищено от обломков, разбили плошадь, славную поныне площадь Синьории. Позднее Арнольфо ди Камбио возвел на ней палаццо Синьории, а еще позднее между площадью и Арно-Джорджо Вазари построил, галлерею Уффицци.
4
Победу нужно было закрепить в законе. Так как конституция primo popolo была отменена гибеллинами, то теперь издали новую — secondo popolo (1267). В ней роль низших групп буржуазии не была так заметна, как в ее предшественнице. Ведь гибеллинов бояться уже не приходилось, а ни папа, ни Карл Анжуйский, фактически распоряжавшиеся судьбою Флоренции, не хотели усиления народа. Зато впервые была организована «гвельфская партия» как политическое соединение крупной купеческой и банковской буржуазии.
Однако ремесленники вовсе не собирались так легко отказываться от прав, которые им давал закон 1250 года и лишал закон 1267 года. Они повели наступление против крупной буржуазии и постепенно добились цели. В 1279 году кардинал Латино Франджипани, племянник папы Николая III, присланный им с миссией примирить враждующие группы, получил от города широкие полномочия и создал смешанное правительство из 14 членов (8 гвельфов и 6 гибеллинов примирившихся) с выборными подестою и «капитаном» во главе совета из 100 лиц и милиции из 1 000 человек. В 1280 году уже существуют три первых ремесленных цеха: кузнецов, мясников, сапожников. В 1282 году, когда Сицилийская вечерня[3] и потеря всего острова отвлекли от Флоренции хмурое внимание Карла Анжуйского, была проведена новая конституция: создана правящая коллегия приоров, будущая Синьория, выбираемая членами всех цехов из числа членов старших цехов. Новая конституция сделала то, о чем мечтали граждане флорентийские: создала формальную независимость города и от короля, и от папы, а вместе с тем утвердила связь флорентийского государственного устройства с цеховой организацией. По этому случаю были узаконены еще два ремесленных и мелко-торговых цеха: плотников и торговцев старыми вещами. Еще девять получили свою организацию и свои знамена в 1288 или в 1289 году. Так установился состав городских корпораций: семь старших цехов (arti maggiori) и четырнадцать младших (arti minori). Или: семь старших, пять средних (arti mezzani) и девять младших. К старшим принадлежали представители торгового капитала (popolo grasso — жирный народ). К средним — зажиточная часть мелкой буржуазии. К младшим — мелкие торговцы и ремесленники победнее. Вне цехов был popolo minuto (тощий народ): нецеховые, т. е. самые бедные ремесленники, квалифицированные и неквалифицированные рабочие, т. е. элементы, лишенные экономической самостоятельности. То, что было вне цехов, было лишено политических прав. А вне цехов кроме «тощего народа» были еще дворяне.
Все конституции, начиная с primo popolo, имели целью борьбу с дворянами. Упорство и продолжительность этой борьбы объясняются, конечно, не только политическими причинами. Хозяйственная база дворянства была в деревне, в их имениях, т. е. в земле и в крестьянах. То, что дворяне владели землею, было еще полбеды; земля постепенно переходила в руки пополанов, особенно после конфискации гибеллинских поместий. Но то, что дворяне командовали большими крестьянскими массами, пополанов очень стесняло. В XIII веке промышленность развивалась чрезвычайно бурно. Требования на рабочие руки росли беспрестанно. Дать их мог только приток из деревни. А дворяне своих крестьян в город не пускали. Поэтому законодательство всячески старается подорвать устойчивость дворянского землевладения на городской территории, чтобы вынудить дворян мобилизовать земли и обеспечить свободу передвижения населяющим их крестьянам. Уже в конституции primo popolo есть статья, которая гласит, что если дворянин покусится на права народа, все его крестьяне будут объявлены свободными. Конституция secondo popolo эту статью подтвердила. В средине 1280-х годов Синьория уничтожила податные изъятия дворян — остатки привилегий, выговоренных при поселении в городе — и обложила их земли гораздо тяжелее, чем земли пополанов. В августе 1289 года появился закон, который запретил продажу и покупку крестьян, разрешил городу выкупать крестьян с целью их освобождения и самим крестьянам самовыкупаться, с обязательным оставлением надела помещику, и объявил свободными как людей, так и их личное имущество. Но самый решительный удар нанес дворянам тот закон, который считается великой хартией вольностей Флорентийской республики, — «Установления справедливости», Ordinamenti di giustizia 1293 года.
Творцом этого закона был дворянин-изгой, лидер младших цехов, Джано делла Белла. Пойти против своей социальной группы заставила его, по преданию, обида, нанесенная одним из виднейших представителей дворянства, неукротимым Берто Фрескобальди, банкиром, которого еще Гвиттоне д'Ареццо, старейший поэт тосканской школы, упрекал за то, что он не хочет в своей гордыне возблагодарить бога за все благодеяния, которые он ему оказал. Хронист Аммирато так описывает эпизод: «Джано делла Белла поспорил в церкви Сан Пьер Скераджо с Берто Фрескобальди, рыцарем и дворянином, о чем-то, что Берто силою хотел навязать Джано, и Фрескобальди разъярился до такой степени, что, схватив Джано за нос, закричал, что отрежет его, если он посмеет сопротивляться». Причина, вероятно, была более серьезная, но мы ее не знаем. Во всяком случае Джано сумел организовать ремесленников в такую внушительную силу, что они провели, быть может отчасти против воли крупной буржуазии, этот закон.
Ordinamenti прежде всего определяют состав полноправного гражданства. Это — цехи, все числом 21. Имеют право быть избранными в коллегию приоров только те члены цехов, которые фактически и постоянно занимаются торговлей, промышленностью, ремеслом и не имеют дворянского звания. Дворяне, следовательно, не выбирают и не выбираются. И не только. Они вообще лишены прав. За малейшие преступления им грозят тягчайшие казни, причем еще члены дворянских семейств связаны коллективной ответственностью. Позднее из этого сделали дальнейший вывод. Если дворянство равносильно лишению прав, то, очевидно, чтобы лишить прав пополана, нужно сделать его дворянином, а в следующей степени — сверхдворянином (sopragrande): все феодальные представления о чести и праве опрокинуты буржуазным правосознанием. Чтобы придать прочность «Установлениям», в коллегию приоров введен новый член — «знаменосец» или «гонфалоньер справедливости» (Gonfaloniere di Giustizia). Он председательствует в коллегии и ему подчинена созданная незадолго до того городская милиция. Коллегия меняется каждые два месяца.
Первые два года после издания «Установлений» младшие цехи забрали такую власть, что «жирный народ» встревожился. Преследования за дворянские преступления превратились в настоящий террор, который косвенно задевал и крупную буржуазию. Одним из обычных, не самых тяжких, наказаний дворян было срытие дома, сопровождавшееся уничтожением всего в нем находившегося. Имущественный ущерб это наносило огромный, а так как многие дворяне были и пайщиками в купеческих предприятиях и должниками купцов, то столь беспощадное истребление дворянского имущества отзывалось и на интересах купцов. Поэтому купечество заключило соглашение с дворянами и в 1295 году провело поправку к «Установлениям», фактически восстанавливающую дворян в правах. Новый закон гласил, что право быть избранными имеют не только фактические торговцы и ремесленники, но и лица, вообще внесенные в цеховые матрикулы: попасть в списки ничего не стоило.
Крупная буржуазия от этого, конечно, выиграла: потому что был положен конец всемогуществу младших цехов и потому что дворяне стали записываться исключительно в старшие цехи. А в еще большей выгоде были дворяне, разделавшиеся с бесправным положением и получившие вдобавок смягчение некоторых карательных законов. Коалиция, словом, была спаяна обоюдной выгодой, и на этой основе укрепилось влияние «гвельфской партии», которое длилось целые полтора века. И стала понемногу сглаживаться социальная разница между богатым дворянством и «жирным народом» под нивелирующим влиянием роста крупного капитала. Капитал концентрируется, сметает конкурентов в банковом деле из других городов, в том числе из богатой Сиены, создает колоссальный подъем в промышленности и, так как, несмотря на это, ему не хватает на родине поля, чтобы развернуться вполне, двигается за Альпы. Но это уже факты более позднего времени.
