Вдовствующая русская императрица хорошо знала, что произошло с испанской королевской династией в Байонне, и очень тревожилась за сына. Она боялась, что в Германии Наполеон заставит Александра отречься от престола, а затем сошлет в один из французских замков. Однако Александра I не испугала встреча с Наполеоном, и он прибыл в Эрфурт. Бонапарт выехал навстречу русскому царю и ещё издали, заметив кортеж карет, спешился. Поравнявшись с Наполеоном, Александр I вышел из коляски. Два императора, словно старые друзья, обнялись и прослезились. По приказу Наполеона слуга подвел Александру коня, круп которого был покрыт чепраком из шкуры белого медведя, — подарок хозяина гостю.
Верхом на превосходных скакунах два императора въехали в город, где в течение двух недель вели сложные переговоры, после чего карта Европы стремительно стала перекраиваться. Воспользовавшись приездом Александра в Эрфурт, туда срочно отправился и Августин де Бетанкур.
Через своего посланника в Париже Александр I был осведомлен о возможной встрече в Эрфурте с прославленным испанским инженером. Российской империи давно требовались иностранные специалисты в области водно-транспортных коммуникаций и шоссейных дорог. Заполучить инженера такого уровня, как Бетанкур, для России было большой удачей. Несмотря на то что в Европе шла война и многие учёные с мировым именем искали работу за границей, далеко не всех приглашали в Россию. Однако Бетанкура в Санкт-Петербург звали уже не раз.
В начале XIX века начальником департамента водных коммуникаций был Николай Петрович Румянцев. Он много слышал о Бетанкуре от французских и английских коллег. Сын прославленного русского полководца и фельдмаршала П.А. Румянцева-Задунайского, Николай Петрович в конце XVIII века окончил Лейпцигский университет и состоял на дипломатической службе. Сегодня его работу назвали бы промышленным шпионажем: он собирал сведения о последних достижениях науки и техники в области водных коммуникаций. Одной из важных задач того времени было создание замкнутой сети водных путей сообщения между Санкт-Петербургом и главной транспортной артерией страны — Волгой. Столь трудная инженерная задача требовала нестандартных технических решений. Для этого в Россию были приглашены несколько иностранных специалистов. Лестные отзывы Румянцева об испанском инженере сыграли свою роль, тем более что в это время Николай Петрович занимал пост министра иностранных дел. Бетанкур был принят Александром I в Эрфурте и зачислен на русскую службу в чине генерал-майора.
В ночь на 28 ноября 1808 года пятидесятилетний Августин Бетанкур прибыл в Санкт-Петербург. Первое, что его поразило, — дороги, вымощенные таким неровным булыжником, что были неудобны как для пешеходов, так и для седоков. Не доехав совсем немного до будки таможенников, возле которой горели смоляные факелы, но уже за императорским чугунным вензелем с двуглавым орлом, кучер Бетанкура, швед по происхождению, спрыгнув с козел, при первом же шаге по питерскому тротуару чуть не сломал себе ногу. Проходивший мимо экзекутор, младший таможенник, в зеленом мундире, обшитом бархатом по воротнику и обшлагам, поддержал его, но при этом сам поскользнулся и упал, разбив склянку с чернилами и сломав несколько гусиных перьев. После этого инцидента экипаж Бетанкура продержали на заставе безо всяких объяснений более четырех часов. Тогда испанец ещё не знал, что, по меткому выражению одного иностранца, «Россия — страна бессмысленных формальностей».
— Что собираетесь делать в Петербурге? — посмотрев документы и подорожную, полученную от русского посланника в Париже, наконец-то задал вопрос дежурный таможенник.
Бетанкур не понял вопроса и стал объяснять чиновнику по-французски, однако таможенник только развел руками и снова заговорил с испанцем по-русски. Не поняв друг друга, обе стороны принялись ждать, пока ещё через два часа не появился человек, говорящий по-французски и по-испански. Родная речь, хотя и с явно выраженным южноамериканским акцентом, очень обрадовала Бетанкура. Он понял, что, несмотря на шесть часов, проведенных на таможне, в этой стране не всё так плохо.
— Сколько времени вы собираетесь пробыть в Петербурге? — расспрашивал его таможенник, говорящий по-испански.
— Несколько месяцев.
— Не посланы ли вы французским правительством изучать наш социальный и политический строй?
— Нет.
— Чем намерены заниматься в Петербурге? — ставя отметку в подорожную, поинтересовался чиновник.
— Работать по ведомству водных коммуникаций, — спокойно и с достоинством проговорил Бетанкур.
— Неужели в России есть такое ведомство? — искренне удивился таможенник. — А чем оно занимается?
— Строит мосты, — не вдаваясь в лишние подробности, пояснил Бетанкур.
— Нужное дело, — согласился таможенник и уладил последние формальности с документами и личными вещами иностранца, причем дорожный несессер испанца был тщательно обыскан и проверен на наличие двойного дна. Больше всего таможенника интересовала не контрабанда, а книги революционного содержания на французском языке. Бетанкур вез с собой несколько томов английского путешественника Уильяма Кокса, изданных в Женеве. Сначала сочинения этого автора вызвали повышенный интерес у чиновника, но, когда он получил в подарок две увесистые бутылки шамбертэна урожая прошлого века, интерес к книгам тут же иссяк. Однако два дорожных пистолета и часы работы Абрахама Бреге у Бетанкура все же отобрали. Только после этого таможенник отдал команду караульным пропустить экипаж.
— Имеете ли вы рекомендательные письма к кому-нибудь в Санкт-Петербурге? — задал последний вопрос чиновник таможенного ведомства.
— Нет, — уверенно ответил Бетанкур, хотя и имел несколько таких писем. Ещё во Франции русский посланник по-дружески предупредил его, что не нужно быть чересчур откровенным на таможне, а то новые русские знакомые могут попасть под подозрение тайной полиции за связь с французами — Россия стояла на пороге войны.
На вопрос Бетанкура, почему у него конфисковали пистолеты и часы, таможенник ответил, что их он сможет получить обратно, когда решит покинуть Санкт-Петербург и Россию. Но никакой бумаги, удостоверяющей изъятие, Бетанкур не получил. Таможенник, говоривший по-испански, куда-то пропал, а оставшийся не говорил ни по-испански, ни по-французски.
Черно-белый полосатый шлагбаум подняли, и экипаж въехал в город. Надо сказать, что в дороге Бетанкур расстался с двумя кожаными саквояжами с зимней одеждой, купленной в Париже специально для поездки в Россию. Между Копорьем и Петербургом не было ни одной почтовой станции, и, чтобы переночевать или пообедать, нужно было заезжать в частные дома. Крестьяне здесь не только пахали, но и поджидали «заплутавшие» экипажи, чтобы обворовывать их. Остановившись на ночлег на одном постоялом дворе, Бетанкур не досчитался в своем экипаже двух больших, туго набитых саквояжей. Как это произошло — не мог объяснить никто, даже кучер-швед, хорошо знавший эти места.
