на красивый сосуд для праха Джимми, поэтому я пошла к своему другу Кимбо Драйдену, который работал в гончарной мастерской в парке Уиттингтон. Кимбо был хиппи и ходил с длинными каштановыми волосами. Это делало его похожим на Иисуса, сошедшего с картин, что висят в домах у наших бабушек. При этом ресницы у Кимбо были белоснежными, и я всегда невольно на них засматривалась. Я спросила Кимбо, нет ли у него ненужной емкости. Не стала говорить, зачем она мне. Кимбо без сожаления расстался с щербатой банкой для печенья. Вернувшись домой, я пересыпала в нее прах Джимми. Теперь – похороны.
Я дождалась, пока взойдет луна. Кладбище Файлс раскинулось на холме, покрытом соснами и дубами с одной магнолией в придачу. Совсем рядом с кладбищем проходит оживленная дорога, так что мне нужно было сделать все очень быстро. Земля на кладбище круглый год была усыпана сухими сосновыми иголками, которые хрустели при каждом шаге. Этот скрип мог сравниться только со свистом пересмешников, главных птиц нашего штата. Самцы в поисках любви поют ночи напролет, без конца издавая звук, похожий на скрежет садовых качелей, требующих срочной смазки.
Волнения у меня не было. Знаю, что есть люди, на которых кладбища наводят страх, но мне там всегда становилось спокойно. Особенно на кладбище Файлс. Может, потому, что я очень скучала по отцу. Он был добрым человеком. Я знала, что он поддержал бы меня в том, что я делаю для Джимми, поэтому решила вырыть яму посреди отцовской могилы. Так я точно запомню, где лежат останки Джимми, и буду знать, откуда их выкапывать, если обо всем станет известно жителям Хот-Спрингса.
Я прислонила банку с прахом Джимми к папиному надгробию, словно пыталась их таким образом познакомить, и провела пальцами по каменной плите, на которой было высечено: «Джеймс Ишэм Кокер» и «Участник Первой и Второй мировых войн». Папа родился в 1900 году и, когда началась Первая мировая война, попал во флот. А во время Второй мировой решил туда вернуться. Когда молодые ветераны пришли со Второй мировой и решили прогнать из Хот-Спрингса мафию, чтобы наладить городскую жизнь, отец был одним из самых старших, и все относились к нему с большим уважением. Ветераны были хорошими людьми.
– Папа присмотрит за тобой, Джимми, – сказала я.
Копать кладбищенскую землю – занятие не из легких, ведь в ней полно камней. Кладбищенская земля ни черта не стоит, ведь если бы на ней можно было вырастить хоть что-нибудь, ее ни за что не отдали бы мертвецам.
Кое-как я вырыла в красной арканзасской грязи аккуратную яму.
– Жаль, что мы так мало времени провели вместе. Но теперь ты в надежных руках, да?
Я положила банку с прахом в ямку и помолилась за Джимми. Присыпала могилу сосновыми иголками, чтобы скрыть свежевскопанную землю, оглядела кладбище, усаженное дрожащими на ветру деревьями. И только теперь, когда Джимми лежал в земле, я поняла, что произошло… У меня было такое чувство, будто я укрываю беглеца. Меня охватил ужас, что все откроется и мне придет конец. И я подумала: «Во что ты ввязалась, Рут?»
Была весна, и повсюду цвел кизил. Сквозь ковер белых цветов на холмах проглядывали лиловые и розовые ветки багряника. В это время обычно начинается нерест белого окуня. Рыбы находят себе пару, и их примеру следуют все жители Хот-Спрингса. Если удачно выбрать заводь, добычу можно буквально черпать сачком. Я, конечно же, говорю об окунях, но моя подруга Сэнди примерно так же относилась к мужчинам. В 1986-м она выполняла божественную миссию по поиску мужа. С Сэнди всегда было весело. Именно она научила меня быть настоящей блондинкой.
– Вчера вечером я виделась с Ричардом, – сообщила Сэнди, в шестнадцатый раз поправляя лямки купальника, чтобы загореть получше и чтобы на нее точно кто-нибудь обратил внимание.
Мы лежали в шезлонгах у бассейна, загорали в свое рабочее время и даже не подозревали, какие мы счастливые. Наша работа заключалась в том, чтобы продавать таймшеры приезжающим отдохнуть на озеро Гамильтон. В девять утра мы провели двухчасовой показ квартир, а следующий был назначен только на два часа дня. В свободные часы мы могли заниматься чем хотели, и наши начальники сами предложили нам немного позагорать, чтобы стать еще привлекательнее. Две блондинки в бикини – отличная реклама зрелищу, которое вы будете наблюдать каждый день, если приобретете здесь жилье!
– Как дела у Ричарда? – спросила я.
Ричард служил в торговом флоте – перевозил товары с одного корабля на другой в Персидском заливе, – поэтому обычно уезжал на несколько недель. Он не так давно вышел из тюрьмы и частенько заглядывал к Сэнди.
– Как всегда прекрасно, – со вздохом ответила Сэнди и закинула руки за голову.
– Мне Ричард нравится, – сказала я совершенно искренне.
Стоящего мужчину найти не так просто, а Ричард был очень приятным. Симпатичный и веселый, под стать Сэнди.
– Рути, когда уже ты найдешь мужчину себе?
– А разве не ты запрещаешь мне встречаться с мужчинами, с которыми у тебя что-то было? – спросила я. – Мне почти и выбрать-то не из кого!
– Что поделать, если я такая привлекательная?
– Тут уж ничего не поделаешь, ты права.
Сэнди думала, что я могу украсть у нее мужчин. Но учитывая, с какими типами она встречалась, если бы это и было воровство, то только мелкое. Ни один из них не стоил того, чтобы потерять такую подругу, как Сэнди. В моем окружении она была единственная, с кем я могла пройти двадцать миль по холмам, и нам всегда было кого обсудить.
– Тебе надо появляться в местах, где бывают мужчины, – сказала Сэнди.
– Я интересую только мужчин с обручальными кольцами, – ответила я. Если Сэнди придерживалась правила «Я его первая увидела», то у меня было табу на женатых. – Мне даже собственный муж не нравился, почему вообще мне должен приглянуться кто-то другой?
– Как поживает этот подонок? – спросила Сэнди.
Мы никогда не произносили его имя вслух. Этого суеверия я придерживаюсь до сих пор. И поэтому вы не узнаете, как его зовут. Произнести его имя – все равно что дьявола вызвать!
– Снова задерживает деньги для Эллисон.
Мой бывший муж должен был выплачивать мне сто долларов в месяц, но я скорее была готова поверить, что он не выполнит свои обязательства, чем в обратное. Я вышла за него, когда мне еще не было двадцати, потому что он первым сделал мне предложение. Ему было тридцать пять. Благодаря маме я твердо верила, что родилась уродиной и ей же умру, поэтому я решила, что второго шанса сказать мужчине «да» у меня может и не быть. Мама мечтала, чтобы я вышла за сына шиномонтажника, ведь он всегда будет при деньгах. Отец Эллисон оказался ужасным человеком, а вдобавок и работу потерял, так что, наверное, нужно было слушать маму.
– Нам необходим настоящий мужчина, – сказала Сэнди. – Найди Эллисон отца получше, чем тот, что у нее есть сейчас.
Я пожала плечами. И тут почему-то вспомнила про него. Про Джимми. И откинула волосы назад, чтобы хоть как-то отвлечься. Я проделывала это всю неделю с тех пор, как похоронила Джимми в отцовской могиле. Я весь день провела рядом с ним в больнице… Мне все еще казалось, что я пальцами ощущаю его кожу. И чувствую на себе взгляды медсестер…
– Сэнди, ты точно заберешь Эллисон к себе, если со мной что-нибудь случится?
– Клянусь, – ответила она. – Эллисон станет моей… служанкой! – Сэнди расхохоталась, и я тоже невольно хихикнула.
– Я просто не хочу, чтобы она росла в семье отца, ведь… Ну, ты знаешь. Они и сами не захотят ее воспитывать.
Как-то раз – Эллисон был всего год – мы с родителями мужа обедали в ресторане. Они решили немного отвлечься от просмотра программы Пэта Робертсона [4]. У нашего столика остановилась их приятельница, которая с удивлением посмотрела на Эллисон.
