Москве в «средней купеческой замоскворецкой семье», вскоре разорившейся. Учиться, согласно семейной традиции, его отправили в Московское коммерческое училище. Позднее Семен Иванович вспоминал: «…Школа меня не удовлетворяла… Состав преподавателей был неважен. Учился средне… Директор приучал нас к шпионству, к выдаванию товарищей… Создавалась ненависть к учителям, к школьной среде. Дома противна была мещанская обстановка». Поэтому он перешел в коммерческое училище Карла Мазинга, которого называли «незаурядным ученым и педагогом с неустанной творческой мыслью». Более остальных в этом училище на юношу повлиял учитель истории В.Н. Сторожев.
Окончив среднее учебное заведение, Аралов «отбывал воинскую повинность» только год в Перновском гренадерском полку' в качестве вольноопределяющегося (1902–1903). Там он примкнул к революционному движению, занимался в рабочих кружках, изучал, хранил и распространял нелегальную литературу. Завершив военную службу, всерьез взялся за партийную учебу, работал в Московском комитете РСДРП. Сначала выполнял технические поручения, затем стал организатором и пропагандистом.
В период Русско-японской войны С.И. Аралов был призван в армию весной 1905 года и зачислен прапорщиком в Ростовский полк. Оттуда Аралова вскоре направили на фронт, в Манчжурию. Прибыв на место, он активно выступал в солдатской среде, призывая к вооруженному восстанию и захвату власти. Заочно приговоренный за свою агитационную деятельность к смертной казни, Семен Иванович скрывался в небольших городах и деревнях, и при первой же возможности вернулся в Москву, уже после поражения вооруженного восстания. Он сразу же включился в работу военной организации Московского комитета партии и поступил в Московский коммерческий институт. После провала 1907 года он утерял связь с организацией, но продолжал пропагандистскую работу. Не прерывая учебы, служил наставником в Рукавишниковском исправительном приюте для малолетних преступников и вел занятия на Пречистенских вечерних курсах для рабочих.
Семена Ивановича вновь призвали на военную службу в июле 1914 года и зачислили прапорщиком в 7-й гренадерский Самогитский полк, но вскоре назначили командиром роты в 215-й Сухаревский пехотный полк 54-й дивизии. Первый бой он принял уже в конце августа в Восточной Пруссии у города Даркемен. После разгрома 1-й армии Аралов служил в 114-м Новоторжском полку 28-й дивизии. Всего за время войны он участвовал в двадцати сражениях, и воевал хорошо. 9 мая 1915 года он получил свой первый орден — Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом, всего же наград было пять, последним российским орденом его наградили в декабре 1916-го. Новое назначение штабс-капитан Аралов получил 14 февраля 1917 года: его поставили на должность старшего адъютанта штаба 174-й пехотной дивизии.
А через две недели грянула Февральская революция. Семен Иванович ринулся в самую гущу событий и оказался весьма популярным агитатором в войсковых организациях, «обнаруживая симпатии к интернационалист, течению в РСДРП», но к меньшевикам примыкал недолго — «всего 2–3 месяца». В мае его избрали председателем Комитета 174-й пехотной дивизии, в июне он возглавил фракцию социал-демократов в Комитете 3-й армии. Как ее делегат, он участвовал в заседаниях Государственного совета в августе, Предпарламента в октябре, избирался членом ЦИК второго созыва. «Вскоре, однако, разочаровался в бесплодной работе демократических совещаний, оставил их и вернулся вновь в полк». Служил помощником командира в 114-м Новоторжском пехотном полку, с которым был переброшен в Гельсингфорс. В январе 1918 года его демобилизовали как старослужащего и учителя и отправили в Москву в распоряжение московского уездного воинского начальника.
Аралов собирался покинуть армию и вернуться к профессии учителя, но его старый знакомый комиссар Московского военного округа Емельян Ярославский рассудил иначе. Семену Ивановичу, как военному специалисту, предложили организовать и возглавить фронтовой (оперативный) отдел Московского областного военного комиссариата, чтобы руководить формированием отрядов Красной гвардии.
Необходимо сделать небольшое отступление. Октябрьская революция практически полностью разрушила государственную систему Российской империи. Не избежала этой участи и военная разведка. «После октябрьского переворота деятельность штабов вообще замерла, в том числе и разведывательная служба. После подписания Брестского мира, благодаря ликвидации всех штабов, разведывательная служба прекратилась совершенно, и хотя всевозможные партизанские отряды и вели разведку, но ее никто не объединял, и сведения пропадали», — писал очевидец тех событий В. Цейтлин, консультант Региструпра РВСР, один из первых преподавателей Курсов разведки и военного контроля и Военной академии РККА, руководивший после революции Разведотделом штаба Московского военного округа. В ноябре — декабре 1917-го при Ставке Верховного главнокомандующего в Могилеве был сформирован Революционный полевой штаб (РПШ). За три месяца своего существования РПШ способствовал (оперативное руководство и формирование отрядов) успеху ряда операций революционных войск в Белоруссии и на Украине. Начальником Отдела агитации и разведки РПШ был В. Фейе-рабенд. «Некоторое время продолжалась еще, по инерции, агентурная разведка, — добавляет Цейтлин, — получались сведения от русского отделения междусоюзнического бюро в Париже и от иностранных военных миссий, особенно французской». Согласно архивным документам, разведывательные сводки от французской военной миссии в Москве поступали вплоть до конца июля 1918 года.
Для руководства боевыми действиями в марте 1918 года создается Высший военный совет, который, как отмечал Цейтлин, «объединял действия всех отдельных отрядов, затем постепенно выросли западная и северная завесы, составлявшие как бы подвижный партизанский фронт мелких отрядов, оборонявших важнейшие направления, железнодорожные и другие пути сообщения, узлы железных дорог и т. д. Появились штабы западной и северной завесы, штабы отдельных отрядов и районов. В штабах появились разведывательные отделения, начали поступать сведения, появляются первые схемы и сводки». Помощником начальника Оперативного управления Высшего военного совета по разведке был А. Ковалевский (апрель — май), а затем будущий начальник Генштаба Красной армии Б. Шапошников (май — сентябрь), одновременно бывший и начальником Разведотделения. Появляются разведывательные отделы при штабах военных округов. В мае создается Всероссийский Главный штаб, ведающий формированием и обучением частей Красной Армии, разработкой всех вопросов, связанных с обороной Республики. В составе Оперативного управления ВГШ также действует разведывательный орган — военно-статистический отдел, занимающийся в основном информационно-аналитической работой. Для полноценной агентурной работы у них нет ни средств, ни людей. Во главе отдела стояли бывшие полковники Генерального штаба А. Станиславский и Н. Шварц.
В мае же к руководству операциями на фронтах подключается оперативный отдел Народного Комиссариата по военным делам (Оперод Наркомвоена) во главе с Семеном Араловым, преобразованный в апреле из оперативного отдела штаба Московского областного военного комиссариата. «Я в то время заведовал оперативным отделом Наркомвоена, — писал через несколько лет Аралов. — В сферу моей деятельности входила разведывательная работа, организация особых групп для переотправки за рубеж, собирание сведений о состоянии враждебных нам сил, организация подрывных отрядов и проч.». В первое время отдел объединял всю агентурную и войсковую разведку на территории Советской России, а также выполнял специальные задания Совнаркома. «Организационное и
