Ознакомительная версия.
– Дорогая, сегодня спала с незапертой дверью. А если бы кто-то вошел, – всполошилась приятельница Раневской, дама пенсионного возраста.
– Ну сколько можно обольщаться, – пресекла Фаина Георгиевна собеседницу.
* * *
Раневская возвращается с гастролей. Разговор в купе. Одна говорит: «Вот вернусь домой и во всем признаюсь мужу».
Вторая: «Ну, ты и смелая».
Третья: «Ну, ты и глупая».
Раневская: «Ну, у тебя и память».
* * *
Раневская вспоминала, что в доме отдыха, где она недавно была, объявили конкурс на самый короткий рассказ. Тема – любовь, но есть четыре условия:
1) в рассказе должна быть упомянута королева;
2) упомянут Бог;
3) чтобы было немного секса;
4) присутствовала тайна.
Первую премию получил рассказ размером в одну фразу:
«О, Боже, – воскликнула королева. – Я, кажется, беременна и неизвестно от кого!»
* * *
– Он относится ко мне, как к собаке, – жаловалась Раневская. – Даже хуже! У собаки есть меховое манто, а мне о нем приходится только мечтать.
* * *
Расставляя точки над i, собеседница спрашивает у Раневской.
– То есть вы хотите сказать, Фаина Георгиевна, что он и она живут как муж и жена?
– Нет. Гораздо лучше, – ответила та.
* * *
– Фаина Георгиевна, на что похожа женщина, если её поставить вверх ногами?
– На копилку.
– А мужчина?
– На вешалку.
* * *
Великая русская актриса Александра Яблочкина пребывала в девицах до старости.
Как-то она спросила у Раневской, как, собственно, занимаются любовью. После подробного рассказа Раневской Яблочкина воскликнула:
– Боже! И это все без наркоза!!!
* * *
– Моя любимая болезнь, – говорила Раневская, – чесотка: почесался и еще хочется. А самая ненавистная – геморрой: ни себе посмотреть, ни людям показать.
* * *
Раневской делают операцию под наркозом. Врач просит её считать до десяти. От волнения она начинает считать невпопад:
– Один, два, пять, семь…
– Будьте повнимательнее, пожалуйста, – просит врач.
– Поймите, как мне трудно, – начинает оправдываться актриса. – Моего суфлера ведь нет рядом.
* * *
– Этот доктор творит чудеса! Он буквально за минуту вылечил все мои болезни, – саркастически заметила Фаина Георгиевна после посещения врача.
– Каким образом?
– Он сказал, что все мои болезни – не болезни, а симптомы приближающейся старости.
* * *
Раневская тяжело переживала смерть режиссера Таирова. У Фаины Георгиевны началась бессонница, она вспоминала глаза Таирова и плакала по ночам.
Потом обратилась к психиатру.
Мрачная усатая армянка устроила Раневской допрос с целью выяснить характер ее болезни. Фаина Георгиевна изображала, как армянка с акцентом спрашивала её:
– На что жалуешься?
– Не сплю ночью, плачу.
– Так, значит, плачешь?
– Да.
– Сношений был? – внезапный взгляд армянки впивался в Раневскую.
– Что вы, что вы!
– Так. Не спишь. Плачешь. Любил друга. Сношений не был. Диагноз: психопатка! – безапелляционно заключила врач.
* * *
– Была сегодня у врача «ухо-горло-жопа», – сообщила Раневская опешившей соседке.
* * *
– Склероз нельзя вылечить, но о нём можно забыть, – полагала Раневская.
* * *
– Вот ваши снотворные таблетки, Фаина Георгиевна, этого вам хватит на шесть недель.
– Но, доктор, я не хотела бы спать так долго!
* * *
Раневская изобрела новое средство от бессонницы и делится с Риной Зелёной:
– Надо считать до трех. Максимум – до полчетвертого.
* * *
– Здоровье? Здоровье, это когда у вас каждый день болит в другом месте.
* * *
– Я себя чувствую, но плохо, – отвечала Раневская на постылые вопросы о здоровье.
* * *
– Фаина Георгиевна, вы опять захворали?! А какая у вас температура?
– Нормальная, комнатная, плюс восемнадцать градусов…
* * *
На вопрос: «Вы заболели, Фаина Георгиевна?» – она привычно отвечала: «Нет, я просто так выгляжу…»
* * *
У Раневской спросили:
– Как вы себя чувствуете, Фаина Георгиевна?
– Болит печень, сердце, ноги, голова. Хорошо, что я не мужчина, а то бы и предстательная железа заболела.
* * *
– Фаина, – спрашивала её старая подруга, – как ты считаешь, медицина делает успехи?
– А как же. В молодости у врача мне каждый раз приходилось раздеваться, а теперь достаточно язык показать.
* * *
– Когда я выйду на пенсию, то абсолютно ничего не буду делать. Первые месяцы буду просто сидеть в кресле-качалке.
– А потом?
– А потом начну раскачиваться…
* * *
– Или я старею и глупею, или нынешняя молодёжь ни на что не похожа! – сетовала Раневская. – Раньше я просто не знала, как отвечать на их вопросы, а теперь даже не понимаю, о чем они спрашивают.
* * *
В присутствии Раневской однажды зашел разговор о современной молодежи.
– Вы правы, – заметила Фаина Георгиевна, – сегодняшняя молодёжь ужасная. Но еще ужаснее то, что мы не принадлежим к ней.
* * *
– Старость, – говорила Раневская, – это время, когда свечи на именинном пироге обходятся дороже самого пирога, а половина мочи идет на анализы.
* * *
– Стареть скучно, но это единственный способ жить долго.
* * *
– Старость, это когда беспокоят не плохие сны, а плохая действительность.
* * *
Раневская сказала Зиновию Паперному:
– Молодой человек! Я ведь ещё помню порядочных людей… Боже, какая я старая!
* * *
Подводя итоги, Раневская говорила: – Я родилась недовыявленной и ухожу из жизни недопоказанной. Я недо…
* * *
Говорят, что этот спектакль не имеет успеха у зрителей?
– Ну, это еще мягко сказано, – заметила Раневская. – Я вчера позвонила в кассу, и спросила, когда начало представления.
– И что?
– Мне ответили: «А когда вам будет удобно?»
* * *
– Я была вчера в театре, – рассказывала Раневская. – Актеры играли так плохо, особенно Дездемона, что когда Отелло душил её, то публика очень долго аплодировала.
* * *
– Почему, Фаина Георгиевна, вы не ставите и свою подпись под этой пьесой? Вы же её почти заново за автора переписали!
– А меня это устраивает. Я играю роль яиц: участвую, но не вхожу.
* * *
Раневская кочевала по театрам. Театральный критик Наталья Крымова спросила:
Ознакомительная версия.