Ознакомительная версия.
Оккупация индустриального сердца Германии привела ее к предельной политической и экономической дезинтеграции и ускорила крах марки; к ноябрю один доллар стоил 130 миллионов марок. Оккупация также поощряла экстремистские группы, которые могли преуспевать только в условиях отсутствия защищенности и беспорядка. Правительство призвало к кампании пассивного сопротивления, в то время как экстремисты подстрекали к забастовкам, партизанской войне и саботажу.
Французские оккупационные власти ответили экономической блокадой, депортациями, арестами промышленных магнатов и профсоюзных лидеров и расстрелом саботажников. 23 мая 1923 года Альберт Лео Шлагетер, молодой отставной офицер имперской армии, сражавшийся с добровольческими корпусами в Верхней Силезии и прибалтийских государствах, был казнен французами за саботаж и промышленный шпионаж. По мнению французов, он был виновен и его казнь справедлива. Но для немецких националистических групп он был патриотом-мучеником, и именно это чувство вскоре привело Мартина Бормана к соучастию в убийстве.
В феврале 1923 года в организацию Россбаха вступил Вальтер Кадов, двадцатитрехлетний учитель начальной школы. Кадов быстро настроил всех против себя. Он занимал деньги у своих товарищей, не возвращая долгов, и сочинял байки о многочисленных наградах, якобы полученных им во время войны. Возможно, его самой большой ошибкой стало взятие в долг тридцати тысяч марок (приблизительно пять долларов) у казначея организации Россбаха.
Казначеем был Мартин Борман. Сейчас ему было двадцать три года, карие глаза, темно-каштановые волосы, рост приблизительно один метр 70 сантиметров, крепкого сложения, с короткой толстой шеей, которая и помогла ему приобрести прозвище «бык». По немецким стандартам он был не слишком образован, но обладал умением обращаться с цифрами и запоминать детали, а также имел привычку усердно работать. Он все еще был холостяком и постепенно терял веру в лютеранское учение и социальный порядок, в которых был рожден на рубеже веков. В этом отношении Борман не отличался от тысяч других разочарованных молодых немцев послевоенного периода. Однако немногие из них приблизились к достижению тех высот, которых добился Борман, возможно, потому что только немногие обладали талантом к темным манипуляциям и насилию. Первой зарегистрированной жертвой этого таланта был Вальтер Кадов, находившийся в Рурской области во время ареста и казни Шлагетера.
Борман отдал приказ задержать Кадова по возвращении в Пархим в Мекленбурге. Как утверждается, целью Бормана было заставить Кадова работать, чтобы он смог возвратить свои долги, но Борман также распространил слух, что Кадов был шпионом коммунистов и, возможно, донес на Шлагетера.
Кадов вернулся в Пархим. В ночь на 31 мая 1923 года он принимал участие в продолжительной пьянке с некоторыми членами группы Рос-сбаха в таверне местной гостиницы. Ближе к полуночи пьяного Вальтера Кадова вытащили из таверны. Его затолкали в машину и повезли в лес за деревней. Там избили до бесчувствия палками и дубинками, выбили зубы и сломали челюсть, затем ему перерезали горло.
В конце концов, в голову Кадова выпустили две пули и зарыли тело в лесу. Убийцы скрылись, веря в то, что мученик Шлагетер был отомщен и что другим потенциальным предателям был дан наглядный урок.
Политические убийства были обычным делом в послевоенной Германии. Они исполнялись по древнегерманскому обычаю Vehmgericht, представлявшим собой средневековые суды, проходившие и выносившие приговоры тайно. Однако Веймарская республика была достаточно сильной, чтобы привести к правосудию виновников таких преступлений. Так произошло в деле Вальтера Кадова, после того как член группы Россбаха по имени Берхард Юриш признался в своем непосредственном участии. Юриш боялся, что он тоже должен быть казнен.
Мартин Борман был арестован в июле 1923 года и оставался под следствием в Лейпциге до декабря того же года. 12 марта 1924 года он и другие члены группы Россбаха предстали перед государственным судом защиты республики в Лейпциге. Ни во время этого судебного процесса, длившегося в течение трех дней, ни впоследствии не было выявлено ни одного достоверного свидетельства тому, что Кадов был шпионом коммунистов или имел какую-либо связь с предательством Шлагетера.
Подсудимые были признаны виновными и приговорены к тюремному заключению на различные сроки. Самый большой — десять лет каторжных работ — получил некто Рудольф Франц Гесс как вероятный зачинщик. Таким образом Гесс, двадцатидвухлетний сын мелкого торговца, впервые вошел в историю. Некогда, по наущению своих набожных родителей, он подумывал о том, чтобы выучиться на священника римской католической церкви. Но во время войны он служил пулеметчиком, а затем в составе добровольческого корпуса Россбаха принимал участие в боевых действиях в прибалтийских государствах. Через четыре года после вынесения приговора Гесс был освобожден по всеобщей амнистии для лиц, осужденных за политические преступления. Еще позже он объявится вновь, на этот раз в качестве коменданта Освенцима, самого большого из всех нацистских концлагерей.
За соучастие в убийстве Кадова Мартин Борман был приговорен к году тюрьмы. Из-за несогласованных действий подсудимых и отсутствия свидетелей роль Бормана в этом деле выглядела весьма и весьма туманной, что, как оказалось позже, было весьма типично для него. Он лишь подговорил убийц, предоставил им экипаж, помог им укрыться, но не принимал непосредственного участия в убийстве.
После оглашения приговора Борман и другие осужденные вели себя весьма вызывающе. Когда их везли в машине в тюрьму, один из них начал петь, а Борман и остальные бодро подхватили:
Если тебя пронзает меч,
то все равно продолжай сражаться,
погибни сам, но не сдай флаг.
Другие будут размахивать им,
после того как похоронят тебя
и добудут славу, которая парит над тобой.
Борман полностью отбыл свой срок в суровых условиях, господствовавших в прусских тюрьмах того времени. После освобождения в марте 1925 года он вернулся к своей работе главного управляющего имения в Пархиме. Здесь он был просто наемным рабочим, присматривающим за крестьянами на земле, принадлежащей членам аристократического класса. Борман не был членом этого класса, которому он и завидовал и одновременно ненавидел, но работа есть работа, и бывшему осужденному вообще повезло иметь работу в стране, где были миллионы безработных.
Тюремный срок Бормана нисколько не повлиял на его крайне националистические взгляды, ибо вскоре он вступил во Фронтбан. Эта организация была преемником «Боевого союза Германии» (Deutscher Kampfbund), который был распущен Веймарской республикой за поддержку неудачного путча Адольфа Гитлера в Мюнхене в 1923 году.
Ознакомительная версия.
