13. Школа в Аарау
Проучиться в школе Аарау пришлось целый год. По сути, это была вечерняя школа, дававшая профессию ремесленника (или учителя начальных классов, смотря какое отделение выбирал слушатель).
Чужой город, жалкие копейки, что высылали Эйнштейну на жизнь родители. К счастью, очень скоро решился вопрос с жильём – Альберта принял учитель Винтелер, считавший своим долгом помогать бедствующим ученикам (а школа в Аарау была вовсе не для детей зажиточных швейцарцев: здесь учились рабочие, семейные люди, которые не имели возможности получить среднее образование в детстве, и такие же неудачники, как Альберт Эйнштейн). Здесь же у Винтелера Альберт и столовался, обедая за одним столом с хозяином дома, его супругой и взрослой дочерью.
Эйнштейн особо налегал на предметы, которые ему не давались в принципе. Он зубрил французский и ботанику, историю и литературу. А математику, геометрию, физику щёлкал как орехи. Именно в эту зиму Эйнштейн занялся, по сути, научной деятельностью. Всё свободное время он посвящал изучению электромагнитной теории Максвелла.
В сентябре 1896 года Эйнштейн сдал все выпускные экзамены, кроме французского языка. Несмотря на это, аттестат ему выдали, оставив в графе с отметкой за экзамен по французскому пустую клеточку.
Группа учащихся из подготовительной школы в Аарау (Эйнштейн сидит крайний слева).
Скромный, молчаливый, аккуратный, внимательный и при этом обладавший удивительным чувством юмора юноша очень понравился старику Винтелеру. Но не только ему. В Альберта влюбилась, и не без взаимности, дочь учителя Мари. Ей было 19, ему – 17. Спустя годы Мари Винтелер будет вспоминать отношения с Эйнштейном как очень чистые.
Тут следует отметить, что Альберт Эйнштейн (и это признают все его биографы) обладал очень развитым сексуальным темпераментом. История тоже необыкновенная. Как правило, крупные учёные, увлечённые своим главным делом, остальным сторонам жизни уделяют не столь много внимания. Работа для них – сублимация всех устремлений и чувств, в том числе и таких человеческих, как любовь. Но у Эйнштейна было всё не так. Две его главные страсти – наука и женщины. И, как признавался сам Эйнштейн, увлечение женщинами часто мешало работе.
Первые любовные приключения молодого Эйнштейна остаются для нас тайной. До увлечения Мари Винтелер у него была пара историй, о которых неизвестно ровным счётом ничего (кроме того, что они были). Но и про отношения с Мари не всё ясно. Стали ли они любовниками в полной мере? Неизвестно. Они ничего не скрывали от родителей Мари, а те этим отношениям не противились (значит, они носили скорее платонический характер).
Когда Эйнштейн осенью того же 1896 года уехал в Цюрих учиться, Мари восприняла это как разрыв. И так остро переживала его, что угодила в психиатрическую клинику. От беды её спасло замужество.
Эйнштейну едва за 20 лет.
В октябре 1896 года Эйнштейн как обладатель аттестата зрелости был зачислен в Цюрихский Политехникум на… педагогический факультет!
Знали бы об этом его гимназические учителя, лопнули бы от негодования. (Впрочем, скоро, когда Эйнштейн стал мировой знаменитостью, они об этом узнали и высказали своё недоумение, ставя под сомнение то, что сомнению не подлежит, – гениальность этого человека.) И нам понять логику действий Эйнштейна тоже непросто. Стал бы любой из нас отдавать жизнь тому, что, по сути, сломало нашу судьбу, искалечило молодость, отодвинуло успех на неопределённое будущее?..
Только представьте, что было бы, если бы на пути Альберта в отрочестве встретился толковый учитель, настоящий педагог от бога. Нас ждал бы новый Моцарт в физике, вундеркинд, юный талант, поразивший всех своим даром провидца и учёного. Так бы и случилось. Но учителя не встретилось. И всё было так, как было – постоянные неудовлетворительные оценки, презрительное отношение отличников (из которых, к слову, ни один не преуспел ни в науке, ни в искусстве) и учителей.
И вдруг – решение самому стать педагогом. Почему? И главное – зачем?
Альберт обладал очень ценным знанием. Он точно знал, как нельзя учить. Осталось выяснить, как же всё-таки учить следует. Это и стало его основной целью.
Скажем сразу, Альберт Эйнштейн всю последующую жизнь был педагогом. Университетский преподаватель – вот его главная профессия.
На этой фотографии учёному уже сильно за 40.
Одним из учителей Альберта Эйнштейна стал выдающийся математик Герман Минковский. Выделяя талантливого студента из общей среды учащихся, Минковский много раз пытался привлечь Эйнштейна в стены своей кафедры, предполагая сделать его математиком. Но интересы Эйнштейна уже целиком были отданы физике. Он усиленно изучал классические труды Кирхгофа, Максвелла, Гельмгольца. И много времени проводил в физической лаборатории.
И снова нужна оговорка. Эйнштейна привлекала теоретическая, а вовсе не экспериментальная физика. Более того, неудовлетворительные оценки в этот период он получал именно за практические занятия в лаборатории…
Эйнштейн быстро уставал во время практических занятий. Его внимание рассеивалось, он забывал соблюдать условия экспериментов, терял результаты, пренебрегал техникой безопасности. Однажды пострадал от взрыва реагентов, с которыми проводил лабораторную работу.
Что, снова неспособность к обучению? Ответ – нет.
Герман Минковский
Представьте себе человека, от которого требуют нарисовать то, что он видит в своём воображении. А он при этом не умеет рисовать. То же и с Эйнштейном. Он ни в коей мере не экспериментатор. Опытный путь исследований – не его метод. Весь его инструментарий – голова, карандаш и бумага. Всё! Ни физических лабораторий, ни колб с реактивами, ни синхрофазотронов и электронных микроскопов. Нет даже условных моделей атомов из пластилина. Только воображение, чистое воображение. Эйнштейну не нужна была лаборатория, дорогое оборудование и штат научных помощников. Он сам себе институт.
В конце 1896 года, уже будучи студентом Цюрихского училища, Эйнштейн решился на весьма опасный и неоднозначный шаг. Он стал человеком без родины. Апатридом.
Сначала о причинах. Ознакомившись с педагогикой как с серьёзной наукой, Альберт был поражён несоответствием практической педагогики, которую испытал сам в немецкой школе, её научному воплощению – той педагогике, которая должна быть. Эта разница оказалась настолько разительной, что привела Альберта в негодование и даже в ярость. Вот как его должны были учить! Должны – если эти люди считают себя педагогами. Обязаны – поскольку имеют дело с самым ранимым, самым хрупким «материалом» – детьми.
