В Учредительном собрании в конце лета 1848 года продолжались нескончаемые дебаты… Достаточно было пустяка, какого-нибудь слуха, чтобы заново начали возводиться баррикады.
Несмотря на всё происходящее, не было и речи о том, чтобы отложить поступление Пьера Огюста в школу. Ему было немногим более семи лет, когда он был отдан в учебное заведение, которым ведали Братья христианских школ.11
Пьер Огюст Ренуар родился в Лиможе 25 февраля 1841 года. Его отец, Леонар Ренуар, женился на Маргерит, урожденной Мерле, в Сенте 17 ноября 1828 года. Супруги поселились в Лиможе, где прожили около пятнадцати лет, а в 1844 году решили переехать в Париж в надежде, что там судьба будет к ним более благосклонна. Путешествие из Лиможа в Париж продлилось немногим более двух недель. Они ехали в дилижансе, где особенно докучала несносная духота.
Пьеру Огюсту было тогда три года. Он появился на свет дома, как это обычно происходило в то время, о чём свидетельствует скрупулёзный акт о рождении: «Сегодня, 25 февраля 1841 года, в три часа пополудни перед нами, помощником господина мэра города Лиможа, предстал Леонар Ренуар, портной, сорока одного года, проживающий на бульваре Сен-Катрин, который предъявил нам ребёнка мужского пола, родившегося у него дома этим утром в шесть часов от предъявителя и его жены Маргерит Мерле, тридцати трёх лет; родители дали ему имя Пьер Огюст».
Уже в течение многих лет каменщики из Лиможа приезжали в Париж, чтобы поработать там несколько месяцев. Обычно они останавливались в недорогих меблированных комнатах. Но подобный вариант был неприемлем для Ренуаров. Они приехали в Париж всей семьёй, с четырьмя детьми, и решили попытаться обосноваться в столице. Леонар был портным, Маргерит — швеёй. Глава семьи был уверен, что его мастерство портного даст ему возможность зарабатывать на жизнь. Он мог, без хвастовства, претендовать на принадлежность к элите своей профессии. Прибыв в Париж, семейство Ренуаров поселилось в доме 16 на улице Библиотек, в нескольких шагах от Лувра.
Оноре де Бальзак в романе «Кузина Бетта» описал в 1823 году этот квартал, где можно было снять квартиру за умеренную плату. Во времена Второй республики положение было такое же, как и в эпоху Реставрации. И вид района за двадцать с небольшим лет практически не изменился по сравнению с мрачным описанием Бальзака: «Когда проезжаешь в кабриолете по этому мёртвому кварталу и бросаешь взгляд на проулок Доуен, душа стынет, и задаёшься вопросом, кто может обитать здесь, кто должен проводить здесь вечера, в часы, когда эта улочка превращается в опасное место, где пороки Парижа под покровом ночи дают себе волю. Эта проблема, сама по себе пугающая, становится ужасной, когда видишь, что эти домишки окружены болотом со стороны улицы Ришелье, океаном булыжников ухабистой мостовой со стороны Тюильри, маленькими садиками, полуразрушенными бараками и нагромождениями тёсаных камней и щебня со стороны старого Лувра». Однако всё это не помешало Леонару Ренуару привлекать клиентов… Семье пришлось покинуть этот квартал в 1849 году, когда развернулись работы по продлению улицы Риволи. Ренуары переехали с улицы Библиотек на улицу Аржантей, дом 23, рядом с Карузелью.12
Клиенты быстро оценили качество работы Леонара, знавшего, как угодить их требованиям, и остались верными ему, несмотря на его переезд. Каждый год повторялось одно и то же. Портные должны были напряжённо работать в течение нескольких месяцев, чтобы без затруднений пережить время с середины февраля по начало апреля и с середины июня до середины сентября, когда работы практически не было. В феврале и марте дамы были озабочены тем, чтобы сменить белое постельное бельё, а летом никто не задумывался о том, что будет носить осенью. Каждый год во время этих мёртвых сезонов портные и швеи должны были соглашаться на изготовление конфекции (готового платья), за которое они получали жалкие гроши… Но как иначе преодолеть этот трудный период?
Ренуарам приходилось особенно стараться обеспечить себя необходимыми средствами, чтобы пережить эти мёртвые сезоны, так как 11 мая 1849 года родился их сын Эдмон, младший брат Пьера Анри, Марии Элизы, Леонара Виктора и Пьера Огюста. Мадам Ренуар называла Пьера Огюста просто Огюстом, так как в сочетании «Пьер Ренуар» было слишком много звуков «р», которые, казалось, перекатывались во рту. Друзья Леонара Ренуара, Давиды, ювелиры с улицы Пти-Шан, согласились взять в подмастерья его старшего сына Анри, который вскоре стал достаточно зарабатывать, чтобы снять себе комнату. В результате Огюст смог занять его кровать в спальне старших братьев. Теперь больше не нужно было по вечерам доставать со шкафа одеяло и тонкий матрас, который расстилали на деревянном верстаке, где в течение дня месье Ренуар, скрестив ноги, работал и принимал клиентов, восседая среди окружавших его тканей, мела для разметки, бобин с нитками и ножниц…
Этой весной 1849 года Ренуары надеялись, что самое худшее уже позади.
Республика, столь жестоко утверждавшая свою власть, стремилась восстановить порядок в стране. 10 декабря 1848 года состоялись выборы президента на основе введенного всеобщего избирательного права. Пять миллионов 434 тысячи голосов избирателей было отдано за Луи Наполеона Бонапарта, племянника Наполеона I. 20 декабря принц-президент принял присягу перед Национальной ассамблеей, торжественно поклявшись «оставаться верным демократической республике, единой и неделимой, и выполнять все обязанности, возложенные на него Конституцией». После этого, казалось, начал устанавливаться порядок.
Израненный Париж возвращался к жизни, и портные снова приступили к работе.
Клиенты возвратились к Леонару Ренуару заказывать костюмы, цены на которые доходили до 100 франков. Нет нужды уточнять, что такие заказы делали не рабочие — их зарплата в 20 франков в месяц не позволяла им подобные расходы. Не задумывался ли тогда Пьер Огюст о том, сможет ли он когда-нибудь носить такой костюм?..
Приметой того, что всё возвращается на круги своя, было возобновление весной ритуала лущения зелёного горошка. Огюст снова, как каждый год, начал вскрывать стручки горошка, который зеленщики продавали за гроши. Впоследствии он вспоминал: «Я должен был лущить горошек, и я ненавидел это занятие. Но я знал, что это составляет часть моей жизни. Если бы я не стал лущить горох, возможно, это пришлось бы делать моему отцу и костюм клиента не был бы готов в срок… И земля прекратила бы вращаться, к великому стыду Галилея…» Итак, он снова начал лущить горох. Во время этого нудного занятия он предавался мечтам.
Среди соседей, приходивших к ним в гости, иногда в сопровождении жён, особое внимание Огюста привлёк пожилой господин, старше восьмидесяти лет. Во время Великой французской революции 1789-1794 годов он был помощником палача Шарля Анри Сансона. Он участвовал в казнях с 25 апреля 1792 года, с того дня, когда на Гревской площади в историю вошла гильотина, и оставался помощником палача многие годы… Никто другой из знакомых семьи Ренуаров не мог похвастаться подобным прошлым. Как знать, возможно, среди тех голов, падавших в опилки, он видел и голову бывшего аристократа, бросившего на произвол судьбы рождённого в госпитале Лиможа дедушку Огюста? Ребёнок был усыновлён сапожником по фамилии Ренуар и крещён 8 января 1773 года. Но была ли достоверна легенда об аристократе в родословной Ренуара или нет, это никак не повлияло на судьбу семьи.
