Мне вспомнились бои на реке Халхин-Гол, вспомнилось, с каким героизмом сражались советские солдаты в бескрайних степях Монголии против японских империалистов. Да, мужества и храбрости нам не занимать!
И все же в ту последнюю мирную ночь в глубине души шевелилась мысль, что тревога напрасна, что, может быть, удастся пока избежать войны. Я невольно подумал о том, что работы по укреплению границы ещё не закончены, что в частях корпуса маловато противотанковой и зенитной артиллерии, что в ближайшие дни прибудет значительная группа молодых командиров взводов, у которых, конечно, нет ни достаточных знаний, ни опыта...
Телефонный звонок, прозвучавший как-то особенно резко, нарушил мысли. Звонил генерал Потапов.
- Где вы находитесь, Иван Иванович? - спросил командарм.
- У себя на квартире...
- Немедленно идите в штаб, к аппарату ВЧ. - В голосе генерала слышадась тревога.
Не ожидая машины, накинув на плечи кожаное пальто, я вышел пешком. Путь предстоял небольшой.
В конце переулка стояли три неизвестных мне человека. Красными точками мерцали огоньки сигарет. Люди о чем-то негромко переговаривались, но, когда я подошел ближе, смолкли...
Связь ВЧ была нарушена. Пришлось позвонить командующему армией по простому телефону. Генерал Потапов коротко, приказал поднять дивизии по тревоге, боеприпасы иметь при войсках, но на руки личному составу пока не выдавать и на провокации не поддаваться. Чувствовалось, что и в штабе армии все еще окончательно не уверены в намерении гитлеровцев начать широкие военные действия.
Отдавая частям необходимые распоряжения, я услышал несколько пистолетных выстрелов, гулко разнесшихся по тихим точным улицам. Немного спустя дежурный по штабу доложил, что машина, которую он выслал за мной, при возвращении в штаб была обстреляна, шофер ранен.
Мне сразу вспомнились те трое, что стояли в переулке. Вероятно, в темноте им не удалось опознать меня. Но они видели, как легковая машина подошла к моему дому, слышали, как шофер стучал в дверь, и, едва автомобиль развернулся, обстреляли его, полагая, что в нем находится командир корпуса. Точно такая же история произошла и с начальником штаба генерал-майором Рогозным. Он, как и я, после. звонка дежурного отправился в штаб пешком, а высланную за ним машину тоже обстреляли. Было ясно, что фашистская агентура имела задачу ликвидировать командование корпуса в первый же час войны...
Вскоре связь с армией нарушилась совсем. Над городом появились немецкие самолеты. Со стороны границы уже доносился тяжелый гул артиллерийской канонады.
Из окон ратуши виднелось кровавое зарево первых пожаров, проступавшее сквозь белесую предрассветную дымку. По улицам метались полураздетые люди.
Я отдал командирам дивизий приказ выводить полки к государственной границе и выдать личному составу боеприпасы. Зенитной артиллерии приказал открыть огонь. И хотя зенитчики стреляли в этот первый день войны не особенно хорошо, все же им удалось сбить пять или шесть гитлеровских самолетов.
Мы вначале удивлялись, что ни одна вражеская бомба не упала на ратушу, где находился штаб. Но потом догадались, в чем дело. По плану штаб корпуса должен был сразу же перейти на полевой КП. Об этом, по-видимому, была осведомлена немецкая разведка. Но на не могла знать, что из-за отсутствия на полевом КП устойчивой связи мы остались в городе. Поэтому-то фашисты усиленно бомбили пустующее расположение полевого командного пункта, а ратушу не трогали.
То, что первые эшелоны дивизии находились в нескольких километрах от границы, сыграло известную роль. К пяти часам утра основные силы корпуса вышли вплотную к границе и смогли сменить ведущих бой пограничников.
Еще накануне войска жили и работали по распорядку мирного времени, а ночью, поднятые по тревоге, с ходу вступили в бой. Развертываться и занимать оборону на широком фронте приходилось под сильным воздействием артиллерии и авиации противника. Часто нарушалась связь, порой боевые приказы и распоряжения поступали к исполнителям с опозданием.
В условиях быстро меняющейся, крайне сложной обстановки. многое зависело от выдержки и инициативы командиров полков, батальонов, рот, от стойкости всего личного состава. И надо сказать, что соединения 15-го стрелкового корпуса в этот первый трудный день войны достойно встретили врага.
Командиры частей и подразделений проявили организованность, не допустили потери управления. Дивизии своевременно вышли на намеченные рубежи обороны, где уже с необычайным упорством вели неравный бой пограничные отряды.
Мужественными оказались жены командиров-пограничников. Они находились вместе со своими мужьями на линии огня, перевязывали раненых, подносили боеприпасы, воду для пулеметов. Некоторые сами стреляли по наступающим фашистам.
Ряды пограничников таяли, силы их слабели. На заставах горели казармы и жилые дома, подожженные артиллерией врага. Но пограничники стояли насмерть. Они знали: за их спиной в предрассветном тумане к границе спешат войска, подтягивается артиллерия. И когда подошли первые эшелоны дивизий нашего корпуса, пограничники продолжали бой плечом к плечу с ними.
Корпус занял оборону на фронте примерно в 100 километров - от Влодавы до Владимира-Волынского. Здесь наступали соединения 6-й армии и 1-й танковой группы противника, входившие в состав группы армий "Юг".
Первоначально было установлено, что против двух полков 45-й дивизии (третий полк находился на подходе к границе) действует пехотная дивизия противника, наносившая удар в направлении Любомль, Ковель. Два полка 62-й стрелковой дивизии также вели бой с немецкой пехотной дивизией. А нужно иметь в виду, что по численности немецкая дивизия была чуть ли не в два раза больше нашей.
Тяжелее всего приходилось левофланговой 87-й дивизии, занявшей двумя полками укрепленный район Устилуг, строительство которого, к сожалению, мы так и не успели закончить. На этом направлении наступали пехотная и танковая дивизии противника.
В 16 часов 22 июня 87-я стрелковая дивизия частью сил контратаковала гитлеровцев. Здесь с утра находился полковой комиссар Быстров. Спокойный, не сгибающийся под пулями, он к полудню побывал в нескольких частях, вдохновляя бойцов своей смелостью и презрением к опасности. Полковой комиссар успел поговорить с солдатами, ободрить их теплым словом, укрепить веру в победу. Перед контратакой он накоротке побеседовал с коммунистами, помог им разобраться в обстановке и лучше понять свои задачи.
- Вся наша страна поднимается сейчас на борьбу с врагом, - говорил Быстров. - Мы сотрем с лица земли фашистских гадов. Наша Родина могуча. Наш народ един. Нами руководит великая Коммунистическая партия. Но борьба предстоит жестокая, и коммунисты должны показать пример остальным воинам.
