Если имеются некоторые сомнения по поводу реальности героев Дамнонии, то относительно каменного монумента возле Кастл Дор в южном Корнуэлле таких сомнений нет. На нем высечены слова на латыни: «Здесь лежит Друстан, сын Каноморуса», которые обычно переводят как «Здесь лежит Тристан, сын Кинфавра». Кинфавр (его еще называют Марком) присутствует в генеалогическом древе Дамнонии и является отцом Константина Корнуэлльского. И еще одна реальность: на северном берегу Корнуэлла существовал ирландский монастырь, который позже назвали Тинтагиль. Это была школа для священников в ирландских традициях, одновременно являвшаяся и центром религии и культуры. Здесь тоже были найдены фрагменты керамики, служащей ключом к Темным Временам на Западе. Большинство фрагментов представляют собой части кувшинов с вином, маслом и, возможно, даже фруктами, с далекого Средиземноморья. Эти вина и масла применялись для религиозных церемоний и, вероятнее всего, употреблялись в королевских дворцах. В Дамнонии, безусловно, были и герои, и святые.
Но Корнуэлл еще много лет находился вдали от переднего края борьбы за выживание. Действительно серьезные проблемы возникали гораздо западнее и там, в Летней стране, в Сомерсете трудности и христианская культура стояли рука об руку с организованным и сильным местным правительством, а армия успешно противостояла саксонской угрозе.
Такую же средиземноморскую керамику и высококачественные изделия из металла археологи нашли и на холме Гластонбери Тор и в большой крепости Южного Кэдбери неподалеку от Кэдбери — Гластонбери. Она вновь была отстроена, как и другие твердыни Железного века, типа Брент Нолла, Кэдбери — Тикенхэма и Бат Кастла, кстати, последний замок входил в тройку крепостей, на месте которых позднее был построен Данстер Кастл. Еще две подобных крепости, Мэйз Нолл и Стантонбери, входили в линию тяжелых крепостей, называвшуюся Вансдейк, которая достаточно ясно очерчивала линию обороны Британского королевства от саксонцев. Такое грандиозное предприятие, как Вансдейк, требовало отличном административной и военной организации. Другая крепость, в Каннингтоне, была связана не только с постоянным поселением, но и с кладбищем, частично языческим, частично христианским, на котором несколько могил располагались гак, что составляли как бы свиту для одной могилы молодого человека. Был ли он, как племянник Каратакуса, чье имя выбито на камне Уинсфорд Хилла, отпрыском владетельной христианской семьи, вождем вроде тех, кто владел горными крепостями дальше на запад?
Возможно, над всеми этими вождями возвышался тот, кто правил с высоты Южного Кэдбери, тот, чьи воины заполняли огромный сводчатый зал, когда собирались все вместе.
По своему уровню Кэдбери требовала огромных ресурсов и была предназначена для большой, по меркам того времени, армии. Она располагалась в стратегически важном месте и представляла собой базу для действий, расположенную в глубине земель, занятых саксонцами, и на приемлемой дистанции от возможных мест сражения при Маунт Бадон. Могла ли Кэдбери быть трамплином для окончательного триумфа этого вождя?
ДЖЕФФРИ МОНМУТСКИЙ И РОСТ РОМАНТИЗМА
Даже древнейшие письменные источники, упоминающие Артура, своим происхождением обязаны его тщательно сохранявшейся и расширявшейся популярности. Ненниус и Анналы Уэльса были лишь частью растущего объема литературных работ, которые не дошли до нашего времени, но к концу VIII века сделали Артура героем Уэльса. Вполне естественно, что он стал популярной фигурой в уэльской литературе, его имя можно найти в уэльских триадах-заголовках, призванных помочь бардам вспомнить истории, воспеваемые ими. К концу XI века поклонники Артура рассказывали о нем истории известные в целом как Мабиногион, частично являвшиеся мифами, а частично заимствованные из французских романсов.
В конце XI века имя Артура появляется в таких своеобразных литературных произведениях, как Жития Святых. До нашего времени дошли четыре из них, все скорее всего написаны уэльсцем и посвящены уэльсцам. Два из них сохранились в монастыре Лланкарфан. Они рассказывают о поведении pi примечательных деяниях святых Кадока и Падарна, Карантока и Гильдаса. Во всех произведениях главными героями являются, разумеется, сами святые, но есть в этих историях и один общий персонаж — Артур. Во всех четырех житиях он выступает в роли нечестного, мелочного деспота, которого влияние святых подвигнуло на свершение великих дел и принятие благих решений.
Св. Кадок столкнулся с морально неустойчивым правителем, Артур при встрече со святым играл на вершине холма в кости со своими приятелями Каем и Бедивером. Встретившись со Св. Падар-ном, Артур «положил свой алчный глаз» на тунику святого, когда же с ним столкнулся св. Каранток, то увидел в Артуре слабого правителя, неспособного прогнать дракона, опустошавшего его земли, и мелкого жулика, попытавшегося превратить переносной алтарь святого в кухонный стол. Св. Гиль-дас счел его правителем, не терпящим возражений, но мужем, чья жена была взята в Гластонбери королем Летней Страны Мельвасом.
Очевидно, что истории об Артуре пришли и укоренились в мире кельтов в начале XII века. По некоторым сведениям, Лаону, посетившему Западную страну в 1113 году, показывали трон Артура и его камин, возможно в Дартмуре, в Девоне; а в Корнуэлле он чуть не вызвал бунт, поскольку не поверил местному жителю, заявившему что Артур жив. Уильям из Малмсбери, «официальный» историк аббатства Гластонбери, знал Артура и исторического, и Артура, как он уничтожающе писал, «из лживых сказок». Свидетельства Ненниуса оценивал как точные, но считал, что тот чрезмерно увлекался литературным приукрашиванием и без того широко распространенным в то время.
Это литературное приукрашивание достигло своего расцвета в работе Джеффри Монмутского, который между 1130-м и 1136-м или 1138 годами написал свою величайшую работу, «Историю королей Британии». Джеффри, уроженец или Корнуэлла, или Бретони, или Уэльса, стал служителем церкви скорее волей случая; иногда он был ученым, иногда романтиком, и во время учебы в Оксфорде нашел способ обрести известность благодаря своему литературному гению. В чем выразилось это приукрашивание? Уильям Ныобургский, писавший около 1190 года, заявляет: «Очевидно, что все, написанное этим человеком о короле Артуре и его сподвижниках… выдумка, частично его собственная с целью польстить британцам». Это одно мнение. Сам Джеффри заявлял, что глава книги, называвшаяся «Пророчества Мерлина», основана на рассказах его друга Александра, епископа Линкольна; кроме того, он неоднократно заявлял, что источником для его «Истории» послужила «очень древняя книга на британском языке», которую ему дал другой его друг, Уолтер, оксфордский архидьякон.
