Время для осуществления подобного плана было избрано удачно. Новая императрица демонстративно выражала свою склонность ко всему национальному. Из сурового заключения освободили осужденных при Анне Ивановне православных иерархов, им возвратили прежний сан и осыпали милостями. Впервые за последние 45 лет в церквях вновь загремели обличительные проповеди против иноверческого влияния в России. В присутствии благосклонно кивающей Елизаветы звучали рассказы о чудесах, творящихся у гроба святителя Дмитрия Ростовского. Для полного торжества русской партии при дворе не доставало малого — навсегда исключить саму возможность брака императрицы с иностранным принцем, и здесь влияние Разумовского было как нельзя кстати.
Однако вскоре после коронации в Первопрестольной появился человек, который чуть было не смешал задуманное. В Москву с тайной миссией из Франции прибыл граф Мориц Саксонский, маршал де Сакс, один из главных претендентов на руку Елизаветы Петровны. Сын курфюрста Саксонии Фридриха-Августа (впоследствии польского короля Августа II) и шведской графини Авроры Кенигсмарк.
Для русской истории Мориц остался знаменит тем, что дважды упустил императорскую корону. В 1726 г. расстроилось его сватовство к вдовствующей герцогине Курляндской Анне Ивановне, она не пленила его как женщина. А в 1727 г. не состоялся брак Морица с царевной Елизаветой Петровной, которая, хотя и была на редкость хороша, не могла принести ему в качестве приданого полунезависимого княжества. Обеим невестам красавец и боевой генерал де Сакс сумел вскружить голову, причем молоденькой Елизавете заочно. Какова же была досада Морица, когда обе его несостоявшиеся супруги одна за другой вступили на русский престол.
10 июня 1742 г. граф прибыл в Москву, чтоб, по официальной версии, добиться согласия России на закрепления за ним герцогского титула в Курляндии. У его визита были и другие далеко идущие цели. Мориц поселился в доме французского посланника маркиза Ж. Т. де Шетарди, главы партии профранцузски настроенных вельмож, подыскивавших жениха для императрицы. Интересы двух непримиримо враждебных придворных группировок столкнулись. В 11 часов вечера того же дня маршал де Сакс был представлен Елизавете Петровне. Не трудно вообразить, какие чувства испытал стареющий, но все еще красивый и элегантный Мориц, когда ему навстречу выплыла царственная дива. «Никто не мог бы остаться в живых, увидя ее», — как-то заметил китайский посол, — «если бы, конечно, у нее не были такие большие глаза». В самой изысканной версальской манере Мориц передал императрице свое восхищение. Она благосклонно улыбнулась. На глазах двора завязывался узелок возможного романа. Обе партии, французская и русская, повели вокруг Елизаветы и Морица сложную игру.
Своя игра была и у государыни, правда она больше походила на женскую, чем на дипломатическую. Елизавете представился блестящий случай вдоволь поиздеваться над докучавшими ей своими раздорами придворными группировками, помучить ревностью горячо любимого Разумовского и наказать своего бывшего жениха, который 15 лет назад имел глупость от нее отказаться. Саксонский резидент Пецольд сообщал, что «публика» с нетерпением желает знать истинную причину приезда Морица, а московские слухи вращаются вокруг вопроса о браке императрицы. Елизавета окружила гостя вниманием, пригласила на придворный маскарад, танцевала и любезничала с ним, сама показывала ему во время верховых прогулок достопримечательности Москвы. Однажды пошел дождь, и Елизавета приказала завернуть в Кремль, как бы невзначай она провела Морица через большую залу Кремлевского дворца, где были разложены царские сокровища. Императрица добилась своего, де Сакс был подавлен при виде того, чего он лишился.
4 июля 1742 г. маршал де Сакс ни с чем покидал Москву. Яркая феерия русского императорского двора пронеслась мимо, лишь слегка задев его. Зато русская партия, московское духовенство и милый сердцу Елизаветы Разумовский торжествовали победу. Опасный визит иностранного жениха только подтолкнул развязку интриги с тайным венчанием.
Семейные предания рода Разумовских, записанные в прошлом веке историком А. А. Васильчиковым, гласят, что венчание состоялось осенью 1742 г. в подмосковном селе Перово. Обряд совершил духовник императрицы Ф. Я. Дубянский, молодые поспешили покинуть храм, чтоб не привлекать к себе лишнего внимания долгим пребыванием в скромной церкви. На обратной дороге карета императрицы поравнялась с храмом Воскресения в Барашах на улице Покровка. Здесь Елизавета приказала остановиться и отстояла с Разумовским молебен. После молебна Елизавета даже зашла к приходскому священнику выпить чаю.
В память о венчании императрица приказала поставить над крестами церквей в Перове и в Барашах позолоченные императорские короны, которые сохранились до наших дней. Оба храма были обновлены и богато одарены императрицей. В Перове появилась драгоценная церковная утварь, новые ризы, воздухи, вышитые самой императрицей золотом и жемчугом. Церковь Вознесения в Барашах совершенно преобразилась, в ней был построен новый иконостас с живописными образами, а пол устлан чугунными плитами, привезенными из Синодального двора. На месте знаменательного чаепития в доме священника, по приказанию Елизаветы, Растрелли выстроил великолепный дом, подаренный Разумовскому.
Позднее в 1744 г. императрица подарила ему и Перово. Елизавета любила посещать это село и оставаться в нем надолго. Здесь Алексей Григорьевич подготавливал для своей августейшей супруги соколиные и псовые охоты, на которых присутствовал весь двор и иностранные министры. В Перово Разумовский выстроил красивый дом, разбил сад в «аглинском вкусе» с дорогими растениями, беседками, фонтанами и статуями, выписанными из Италии. Длинная аллея вела от дома до Измайловского зверинца. Страстная любительница народных песен Елизавета специально ездила в Перово смотреть на хороводы крестьянских девушек. Бесхитростная деревенская музыка многое говорила ее сердцу.
В том же 1744 году Алексей Григорьевич получил графское достоинство. Его реальный политический вес был огромен. 8 апреля 1747 г. саксонец Пецольд доносил в Дрезден: «Все уже давно предполагали, а я теперь знаю за достоверное, что императрица несколько лет тому назад вступила в брак с обер-егермейстером… Влияние старшего Разумовского на государыню до того усилилось после брака их, — продолжал резидент, — что, хотя он прямо и не вмешивается в государственные дела… однако каждый может быть уверен в достижении того, что хочет, лишь бы Разумовский замолвил слово». Еще в 1743 г. граф отправил своего младшего брата Кирилла Григорьевича на два года для обучения за границу, а когда тот вернулся, продвинул его на посты президента академии наук и гетмана Украины. Младший Разумовский. «Он был хорош собою, — писала в мемуарах Екатерина II, — очень приятен в обращении и умом несравненно превосходил брата своего… Я не знаю другой семьи, которая будучи в такой отменной милости при дворе, была бы так всеми любима, как эти два брата».
