Ознакомительная версия.
— Подумать только! — негодовал Бюркель. — Как мог этот человек говорить подобные гнусности… и это в нынешней непростой ситуации?! Союзникам нужно лишь перепечатать текст в виде листовок и разбросать их в наших регионах, населенных католиками. Эффект был бы более мощным, чем от бомбежек. Порой невозможно определить, имели ли мы тут дело с отпетыми уголовниками или набитыми дураками.
Я было открыл рот, чтобы прокомментировать, но промолчал: меня все равно не поняли бы, время для этого еще не настало. Подобная политика в отношении церкви заслуживала безусловного осуждения не только по тактическим, но также и по нравственным соображениям. Разве не говорил Фридрих Великий (Фридрих II (1712–1786), прусский король с 1740 г. — Ред.): «Пусть каждый человек в моем королевстве найдет свой рай в соответствии с собственными убеждениями»? Мы не упускаем ни одной возможности процитировать «старого Фрица», но это его высказывание совершенно забыли.
И это еще не все. Наша борьба с религией, которую мы (то есть национал-социалисты. — Ред.) вели (исподтишка, разумеется), выглядела как-то несерьезно, по-детски. На протяжении многих столетий все германские народы — от крестьян Штирии и Тироля до рыбаков Северного моря —
жили в орбите христианской религии и под духовным руководством христианской церкви. И теперь вдруг все они должны были поменять свои религиозные убеждения, ориентируясь на духовные постулаты, представленные Розенбергом (1893–1946, из прибалтийских немцев, родился в Ревеле (ныне Таллин). В 1917 г. в Москве получил диплом архитектора (за проект крематория). В 1918 г. бежал в Прибалтику, оттуда в Германию, где с 1919 г. связал свою судьбу с Немецкой рабочей партией (ДАП), позже ставшей НСДАП, куда вступил одновременно с Гитлером. Именно Розенберг — основной разработчик расовой теории для германского нацизма. Главная работа — «Миф XX века» (1929). Казнен. — Ред.) в его книге «Миф XX века». По откровенному признанию большинства высокопоставленных партийных функционеров, они так и не поняли основных идей, изложенных в этом труде, даже прочитав книгу два или три раза.
По сути, борьба с религией стала попыткой отобрать у людей что-то чрезвычайно важное, не давая им взамен ничего даже приблизительно равноценного. Стоит ли удивляться, что затея завершилась полным провалом, по крайней мере у подавляющей массы населения.
Но наличествовал и еще один существенный фактор, который следовало учитывать. Не всякий был в состоянии выдержать ужас кровавого боя, за исключением, быть может, фанатичных националистов, ставивших благополучие своей родины превыше всего, даже жизни, и готовых умереть за нее. Но таких немного. А ведь германская армия — это скопление массы людей, и каждый из них нуждается в чем-то, за что можно ухватиться в минуту смертельной опасности, когда сердце сжимается от страха. Вот этого самого «чего-то» у Розенберга в его опусе и не содержалось, и в грозный час большинство людей, вполне естественно, обращались за нравственной поддержкой к вере своих предков. Мне неоднократно приходилось наблюдать, как горные стрелки непосредственно перед атакой крестились, да и не только горные стрелки.
Однако, вместо того чтобы признать эти очевидные факты и считаться с ними, наши правители продолжали с
неослабевающим упорством вести антирелигиозную кампанию, невзирая на чрезвычайно опасную ситуацию — самую опасную из тех, с которыми когда-либо сталкивалась Германия.
В довершение всего настоящим бедствием на Западе стали налеты союзной авиации, серьезно нарушавшие график выпуска готовой продукции, в том числе и военной. Особенно доставалось крупным промышленным центрам. Сначала мощный бомбовый удар пришелся по Саарбрюккену, потом по Мангейму и Людвигсхафену. Было совершенно ясно — германские люфтваффе не в состоянии защитить Третий рейх.
Об этом я как-то беседовал с приятелем, офицером штаба Верховного главнокомандования, ответственным за составление сводок о последствиях воздушных налетов противника. Так вот в разговоре он неожиданно сказал:
— А ведь Удет (Эрнст Удет (1896–1941) был воздушным асом Первой мировой войны, совратителем женщин, пьяницей и наркоманом. С 1916 г. (когда сбил первый самолет) до конца войны сбил 62 самолета англичан и французов, став самым результативным асом Германии, пережившим войну. После войны долго мотался по миру (от Южной Америки и Восточной Африки до Арктики), снимался в нескольких фильмах в Голливуде, выполняя фигуры высшего пилотажа. В 1935 г. другой ас, Герман Геринг, позвал его в возрождающиеся люфтваффе. И Удет сел не на свое место, став в 1936 г. инспектором истребительной и бомбардировочной авиации, в этом же году — главой технического управления люфтваффе, а в 1939 г. — начальником боевого снабжения люфтваффе. Не имея ни соответствующего образования, ни опыта руководства, устраивая дикие оргии и напиваясь до скотского состояния, Удет, по общему мнению, развалил работу по продвижению новой техники. Именно благодаря ему в ходе Битвы за Англию у люфтваффе не было серьезного четырехмоторного тяжелого бомбардировщика (аналогичного, например, английскому «Ланкастеру»), и подавить Англию
не удалось. Постепенно Удет был оттеснен от руководства и опустился. Однако решающим для его самоубийства стал разговор с бывшим подчиненным, навестившим Удета 15 ноября 1941 г. и рассказавшим, что творится на Восточном фронте. Через два дня Удет позвонил своей любовнице, попрощался и нажал на спусковой крючок табельного пистолета. — Ред.) прекрасно сознавал, что делает, когда застрелился.
— Застрелился?! О чем это ты, черт возьми, толкуешь? Он разбился, не так ли?
— Кто сказал, что Удет разбился? — сделал удивленное лицо Артур. — В официальном бюллетене по этому поводу говорилось: Удет погиб, испытывая новое оружие. И это абсолютно верно. Как главный инспектор военно-воздушных сил (начальник боевого снабжения. — Ред.) и великолепный знаток своего дела (?! — Ред.), Удет отлично понимал, что с началом военной кампании на Востоке германская авиационная промышленность не сможет одновременно удовлетворить и потребности на Западе. Будучи главным инспектором (начальником боевого снабжения. — Ред.), он остро чувствовал свою ответственность перед собственной совестью, историей и германским народом. Но когда он высказал свои опасения и тревоги, его просто высмеяли и оттеснили на вторые роли. И вот в одно прекрасное утро он взял в руку пистолет нового образца, специально сконструированный для летного состава, и выстрелил себе в. висок. Следовательно, официальный бюллетень не соврал: он действительно погиб, опробовав новое оружие (в официальном бюллетене говорилось, что испытывая новый самолет. — Ред.).
Ознакомительная версия.
