Ознакомительная версия.
В завалах лагерной библиотеке обнаружил удивительную книгу – малоформатный, малообъемный „Толковый словарь русского языка“ В. Даля. То ли дополнение к тому знаменитому четырехтомнику, то ли какие-то выжимки, сделанные с исключительным вкусом и любовью из него. Читал, смаковал, поругивал себя – на воле имел возможность заглядывать в „главный“ вариант этого словаря каждый день и не пользовался, да что там не пользовался, годами не вспоминал о подобном сокровище собственной библиотеки. А тут карманного размера издание и столько всего „вкусного“!
Прочитал дважды. Очень понравились две, ранее никогда не слышанные пословицы: „Волк тавра не знает“, „Царь да нищий без товарищей“. И та и другая здесь звучат особенно актуально.
* * *
После прошедшей ночи, кажется, имею все основания признаться: „Я знаю, как выглядят бесы“. Жуткое признание! Проснулся от непонятного беспокойства. Увидел как, напротив, между стеной и тумбочкой тьма сгущается в какие-то мохнатые, шевелящиеся комки, размером то ли в раскормленную кошку, то ли в худосочную собаку. Комки, то сходились, слеплялись в единую шевелящуюся, клокастую массу, то снова распадались на отдельные, такие же мохнатые, так же шевелящиеся комки. Удивительно, но в этот момент особого леденящего страха не испытал. Только подумал с грустным юмором: „Досиделся до чертей, здравствуйте, глюки, что же дальше будет, чего же на следующем этапе ждать?“ Конечно, прочитал „Отче Наш“, а перекреститься (вот оно, свидетельство слабости моей Веры) и забыл.
Нервишки. Нервишки. Шалят, проклятые. Сдали, проклятые. Это естественно. Невозможно двадцать четыре часа в сутки на протяжении более двух лет уподобляться одновременно и граниту, и бронзе, и сжатой до предела пружине. Очень может быть, в нынешней моей ситуации нервные срывы не то, что естественны, а даже необходимы для поддержания „общей нормальности“ нервной системы, для стравливания, удаления накопившегося негатива, „перенапряга“. Скорее всего, так оно и есть. А все равно не по себе. Жутковато. Да и стыдно, ибо за всем этим можно разглядеть проявление элементарной слабости, приметы состояния откровенного сумасшествия.
Между тем, изучая окружающих меня людей, я уже не раз отмечал многие приметы ненормальности в их поведении, привычках, поступках. Отмечал с удивлением, пренебрежением, брезгливостью. Выходит, отмечал, отмечал и… доотмечался. Опять командую сам себе: „Собраться, сосредоточится“. Непозволительная это роскошь, рехнуться, не досидев и до середины срока. Это не наш, не мой, это совершенно противоестественный вариант.
* * *
Пикантная, сверхпикантная тема. Короче, „про это“. Главный мужской вопрос здесь решается следующим образом: если ты женат, по закону, имеешь право на одно длительное свидание раз в четыре месяца. Про случаи, когда вместо трех суток, здесь дают только двое, и каковы на это причины, я уже писал. Соответственно бывает, что кто-то ходит на свидание с женой гораздо чаще – за этим или поощрение (есть такое в законе, так и называется – внеочередное поощрительное свидание), или рядовое вложение в „лапу“ кому-то из представителей администрации, в зависимости от ситуации, от трех до пяти тысяч рублей (соответственно, все это оформляется – проводится в виде внеочередного поощрительного свидания). Общеизвестно и другое, на зоне есть люди, которые ходят на длительные свидания почти ежемесячно. Знаю, у некоторых свидания эти длятся куда больше, чем положенные три дня. Пример с Рыжим – „козлом“ из нашего отряда, что „завис“ на „свидание“ аж шесть дней, я уже, кажется, приводил, механизм подобных аномалий представить несложно.
Имеют шанс на круглосуточные удовольствия и те, кто имеют не законную, а всего лишь гражданскую жену. Раньше, всего лишь два-три года назад с этим не было никаких проблем. Требовалось только заплатить. Сейчас, после, похоже, каких-то проверок ситуация изменилась. Статус „гражданской“ жены надо доказывать, подтверждать, то ли справкой о совместном ведении хозяйства, то ли документами о наличии общих детей. Это в массовом, так сказать, порядке. Что же касается отдельных случаев – то они имеют место. Просто кому, как, с кем и за сколько удалось этот вопрос решить.
Деньги, деньги… Кстати, за официальную, абсолютно законную, оформленную с соблюдением всех правил, длительную „свиданку“ надо платить. Платят те, кто приезжает к арестантам. Через бухгалтерию, с получением квитанции. Сутки стоят 180 рублей. Для местных, у кого зарплата в 5–6 тысяч в порядке вещей – это много, да и для тех же москвичей с учетом дороги (плацкартный билет Москва – Свинушки только в один конец стоит 1500 рублей), – это не мало. А еще надо привезти еды (что-то есть самим в течение свидания, что-то арестант потом должен унести с собой в виде передачи), сигарет (даже если он некурящий), чая.
Кстати, кто придумал, что за длительное свидание и за общение арестанта с родными надо платить, я не знаю. Интересно, существовала ли такая практика, в сталинском ГУЛАГе, на царской каторге?
Справедливости ради отмечу, что „свиданочные“ условия в Свинушках куда лучше, чем в Березовке. Там номера куда теснее, окна комнат забраны „намордниками“, состояние душа и туалета просто отвратительное.
* * *
Наверное, почти опять „про это“. Специфика российской зоны строгого режима такова, что мужчине, тем более молодому мужчине, здесь трудно. Даже, если есть на воле жена, что имеет возможность положенные раз в четыре месяца приехать сюда. Даже, если он умудрится, изловчится, извернется и раздобудет-прикупит дополнительный, трехдневный кусочек интимного счастья. Впрочем, при чем здесь „специфика“? Почему именно российская? Надо называть вещи своими именами: и здесь природа требует свое! Плоть бунтует! Пол восстает! Атмосфера однополого вольера давит, прессует, а особо трепетных, чувствительных, просто калечит. Женщин здесь катастрофически не хватает. Не хватает даже не только как партнеров в естественных, физиологических, утвержденных природой, отношениях, но и как части окружающей среды, части окружающей обстановки, пейзажа. Потому и к тем немногим женщинам, что работают здесь и в силу своих должностных обязанностей вынуждены появляться периодически в поле нашего зрения, отношение специфическое. Кстати, в силу внутренних инструкций и правил, самостоятельно женщины по территории зоны не перемещаются, их обязательно сопровождает контролер.
Ну, а реакция „спецконтингента“ на увиденную в зоне женщину вполне предсказуема. Вслед всякой представительнице слабого пола выворачиваются шеи, разворачиваются головы, ну и… раскрываются рты нашего брата арестанта. Какая „поэзия“ звучит в этот момент, представить несложно. Как несложно представить выражение глаз, которым сопровождается всякая, попадающая в поле нашего зрения, женщина.
Ознакомительная версия.
