- С помощью этой дивизии генерал Поветкин сможет задержать противника на Березине в течение пяти-семи дней, - уверял Шлыков. - А за это время мы успели бы пополнить и вооружить все части корпусов Попова и Оборина, а также дивизию Тер-Гаспаряна.
- Что вы меня убеждаете? - вспылил вдруг Коробков. - Вот завтра поедете со мной вместе докладывать Военному совету фронта, там и приведете свои соображения. А сейчас пойдемте ко мне в машину, обсудим еще некоторые детали нашего завтрашнего доклада...
Так закончился для нас седьмой день войны.
4. Отступление за Днепр
Оборонительные бои в районе Бобруйска, на подступах к Минску и в Полесье. - Развертывание новой армии. - К Днепру. - Во втором эшелоне фронта
К середине дня 28 июня противник сбил наше слабое охранение под Бобруйском, захватил город и вышел к Березине. Командарм вызвал меня и приказал немедленно ехать к командующему фронтом.
- Я заболел, - пояснил он. - А член Военного совета не решается ехать без меня. В штабе фронта вы - свой человек, а значит, и доложить там сумеете лучше.
И я поехал...
Когда за поворотом дороги скрылся командный пункт, мне показалось, что война осталась где-то далеко-далеко. Стрельбы не слышно, так как вражеские танки, прорвавшиеся к Березине, затаились в тот день и ничем себя не проявляли. Ни наших, ни немецких самолетов в воздухе не было. Лишь изредка нам приходилось обгонять такие же, как наша, одиночные военные автомашины, преимущественно грузовики.
Погода стояла жаркая. Обочины шоссе сильно пылили.
На опушке одной рощи шофер остановил машину - перегрелся мотор. Я шагнул из кабины в густую высокую траву, щедро пересыпанную цветами. И до сих пор помню, как поразили меня тогда, что природа осталась такой же, как в мирные дни...
Под Могилевом встретили два броневика и легковой автомобиль, именовавшийся в просторечии "эмкой". Мелькнула мысль: "Уж не командующий ли фронтом едет?" Действительно, это был генерал Павлов. Он осматривал позиции в районе Могилева. Меня поразили происшедшие в нем изменения. Это был уже совсем не тот самоуверенный человек, каким я привык его видеть. Павлов как-то осунулся, сгорбился. Голос стал тихим, в глазах светилась тревога. Чувствовалось, что теперь ему самому стало ясно, насколько непосильно для него командование фронтом, да еще в такой сложной обстановке.
Доложив по карге обстановку, я передал Павлову просьбу командарма выдвинуть к Бобруйску дивизию или бригаду.
- Я вам подчиню механизированный корпус Никитина и воздушно-десантный корпус Жадова, - ответил Павлов. - Этим корпусам уже отдан приказ - частью сил нанести удар на Слуцк по тылам противника, прорвавшегося к Бобруйску. Для взаимодействия с ними надо вам завтра с утра перебросить через Березину сильный отряд и отбить Бобруйск у противника. Я крайне недоволен, что вы так легко сдали город.
- Под Бобруйском у нас очень ослабленные части, - возразил я, - Они едва удерживают врага, прикрываясь рекой.
Но эту мою реплику Павлов, как говорят, пропустил мимо ушей и заговорил совсем о другом:
- К Днепру сосредоточиваются из глубины страны армии Резерва Главного Командования. Их возглавляет Семен Михайлович Буденный. За вашей четвертой армией развернется двадцать первая... Поедемте на командный пункт фронта. Там обсудим положение подетальнее.
Командный пункт Западного фронта находился в лесу восточнее Могилева, в нескольких километрах от Днепра. Здесь было многолюдно и шумно. Под деревьями стояли столы с разложенными на них картами. На деревьях висели телефоны внутренней связи. Красноармейцы строили землянки.
Устойчивую техническую связь штаб фронта имел только с Москвой и нашей 4-й армией.
На командном пункте находился прибывший из Москвы Маршал Советского Союза Б. М. Шапошников
Мне уточнили основные задачи 4-й армии. Главной из них было удержать занимаемые рубежи, чтобы армии резерва имели возможность без особых помех развернуться на Днепре. Второй задачей являлось восстановление 28-го и 47-го стрелковых корпусов. Штаб армии разрешалось оттянуть в район Рогачева. Тут же я узнал, что оборона Минска возложена на 13-ю армию, которая теперь будет нашим соседом справа. О левом соседе - Юго-Западном фронте - сведений было мало, но генерал Климовских заявил, что там ближайшие к нам войска ведут бои на реке Стырь.
На командный пункт армии я возвратился под вечер и немедленно доложил о результатах поездки ожидавшим меня Коробкову и Шлыкову.
- Надо было ехать с докладом нам самим, - огорчился Шлыков.
Коробков сделал вид, что не слышал этого замечания.
- Отряд для участия в операции по уничтожению противника в Бобруйске будем готовить завтра, - сказал он, глядя на меня. - А сейчас надо связаться с Жадовым и Никитиным. Для оборудования командного пункта в районе Рогачева вышлите своего заместителя...
С наступлением темноты на восточный берег Березины переправилась большая часть корпусного управления генерала Попова. Начали также появляться подразделения и просто группы бойцов 42, 6 и 55-й стрелковых дивизий. Попов объединил всех собравшихся и двинулся с ними к Рогачеву.
Отряд полковника Тутаринова тоже отходил за Березину. Но теперь этим отрядом командовал уже полковник Богданов. Тутаринов получил в бою ранение, и его эвакуировали в Могилев. Заместитель Тутаринова по политической части полковой комиссар Иван Васильевич Носовский был убит.
К исходу дня 46-й и 47-й моторизованные корпуса группы Гудериана, наступавшие из района Барановичей, заняли Несвиж и Столбцы, прорвались к Дзержинску и завязали бои с танковыми дивизиями механизированного корпуса Никитина на юго-западных подступах к Минску. Отпадавший манией величия, Гудериан специально приехал в Несвиж, чтобы переночевать в замке князя Радзивилла, где когда-то останавливался Вильгельм I{8}.
И в эту же ночь на 29 июня из лесов между Барановичами и Березой стали отходить к Пинску израсходовавшие все боеприпасы, все горючее дивизии Кудюрова и Кононова, отряд полковника Осташенко и многие другие наши отряды...
В середине дня 29 июня на командный пункт армии, располагавшийся уже под Догачевом, возвратился наш посланец из воздушно-десантного корпуса.
- Завтра, - докладывал он, - корпус займет двумя бригадами оборону на Березине: одной - в районе Березино, а другой - у Свислочи. Третья бригада на машинах выдвигается в район Старых Дорог. Оттуда совместно с моторизованной дивизией корпуса генерала Никитина она и нанесет удар по тылам бобруйской группировки противника.
Однако вскоре выяснилось, что механизированный корпус генерала Никитина принять участие в наступлении на Бобруйск не имеет возможности. Два моторизованных корпуса группы Гудериана, тесня 155, 121 и 143-ю стрелковые дивизии к бывшей советско-польской границе, прорвались на шоссе Минск-Слуцк и втянули в бой все силы, какими располагал генерал Никитин. Особенно ожесточенные бои развернулись у юго-западной окраины Минска. 26-я танковая дивизия генерал-майора В. Т. Обухова многочисленными контратаками вывела, из строя свыше 50 танков 47-го моторизованного корпуса немцев и отбросила противника на несколько километров назад. Прорвавшийся к Минску передовой батальон 17-й немецкой танковой дивизии был уничтожен полностью. Но к исходу 29 июня вражеские танки опять ворвались в Минск. На этот раз бои переместились уже на улицы белорусской столицы.
