Вернувшись домой, они обосновались в поместье под названием Сент-Кэтринз-Корт, расположенном в уединенной долине к северу от Бата. Построенное в XVI в., оно представляло собой впечатляющее серое здание в готическом стиле, до окон заросшее плющом. Дом принадлежал актрисе Джейн Сеймур, которая купила его за 300000 фунтов в 1984 году, а затем вложила 3 000 000 фунтов в его переоснащение. Последние несколько лет здание обычно арендовали для проведения грандиозных свадеб и корпоративных вечеринок, но в 1996-м The Cure сняли его для записи альбома «Wild Mood Swings». Прибыв туда со своим новеньким оборудованием, только что приобретенным для них Найджелом Годричем, участники группы Radiohead сразу почувствовали себя намного лучше, чем в любой профессиональной студии. «Там не ощущаешь себя лабораторной крысой, над которой все время проводят эксперименты, как это бывает в студиях», — заявил Том в телеинтервью.
Стены просторных каменных помещений покрывала красивая деревянная обшивка. Акустика и общая атмосфера сильно отличались от любой знакомой им студии. Кроме всего прочего, их немало позабавило то, что они нашли картины, принадлежавшие хозяйке дома, спрятанные в нижнем белье в ее ванной комнате. The Cure в качестве аппаратной использовали столовую, но там были и обитый деревянными панелями бальный зал, и полностью каменная комната, обладавшие совершенно уникальной акустикой. Фил установил ударную установку в детской игровой комнате, посреди мягких игрушек. Сессии звукозаписи проходили гораздо более неспешно и расслабленно, чем при работе над «The Bends». Даже слишком неспешно и расслабленно. The Cure в итоге провели в Сент-Кэтринз-Корт целых шестнадцать месяцев, создавая далеко не лучший свой альбом. Казалось, Radiohead могут попасть в ту же ловушку. «У нас было сколько угодно времени на работу, и ситуация отчасти вышла из-под контроля», — признается Том.
После той травмы, которую они пережили при записи «The Bends», музыканты хотели на этот раз организовать простой и понятный процесс. Без бесконечного анализа и самокритики. Без мрака «The Bends».
«Знаете, конечно круто, что мы в состоянии записать еще один агонизирующий, злосчастный, болезненный и негативный альбом, — восторженно заявил Том в интервью для «NME» перед началом записи. — Но на самом деле именно этого я не хочу. И я преднамеренно записываю все позитивные вещи, которые вижу или слышу. Но я пока не способен все это вложить в музыку. Я не хочу насильственно форсировать свои чувства, потому что иначе получится, что я потакаю всем тем, кто считает, будто мы играем поп-рок».
Но когда начались сессии, Том понял, что запись проходит не совсем так, как он ожидал. Как будто она жила собственной жизнью, а музыканты лишь следовали за процессом. У них даже появилась дежурная шутка — когда все становилось слишком запутанным, Том или Джонни говорили: «Разве мы не собирались записать альбом типа „77" (дебютный альбом Talking Heads)?»
Но это им вряд ли грозило. Том не слушал подобную музыку. Он был одержим альбомом «Bitches Brew» Майлза Дэвиса. В то время никто из участников группы не слушал ни поп, ни рок. Джонни увлекся мрачной атональной музыкой классического композитора Пендерецкого, которого массы больше знают по музыке к фильмам «Экзорцист» и «Сияние», а также по невероятно жесткому и душераздирающему «Плачу по жертвам Хиросимы». Сама мысль о том, что они станут работать над чем-то легким и доступным, сегодня может показаться абсурдной.
Том сочинял песни о странном, деперсонализированном мире залов ожидания аэропортов, номеров в отелях и баров. В течение более трех лет они служили для них домом. Это был мир, где люди создавали альтернативные культы, молились на знаменитостей, где бесконечные путешествия на машинах и самолетах для Тома означали присутствие постоянного, приглушенного страха смерти. «Никогда не думал, что смогу написать об этом альбом», — заметил Том позднее.
Некоторые из наиболее жестоких образов той записи пришли к Тому из опыта одного вечера в Лос-Анджелесе в 1996 году. Он пошел в бар и был немедленно окружен группой обдолбанных, истеричных и чрезмерно возбужденных фанатов в дорогой дизайнерской одежде. Одна женщина пролила на себя выпивку, и Тома поразило и шокировало ее мгновенное превращение из гламурной дамы в истерящую гарпию.
«В глазах той женщины было такое выражение, которого я никогда прежде не видел, — рассказывает он. — Может, все дело в том, что я был истощен и подвержен галлюцинациям... нет, я знаю, что увидел в ее лице. [Я] не мог спать той ночью из-за всего увиденного». Позднее Том обессмертил ее как «свинку Гуччи». Остальные завсегдатаи того бара описаны им в «Каrnа Police»: женщина со стрижкой, как у Гитлера, мужчина, который гудит, как холодильник.
Но если предмет разговора был скверным и неприятным, опыт записи «Paranoid Android» оказался совершенно иным. Он олицетворял все то, ради чего они и занимались музыкой. Воспоминания Тома подобны тому, как изобретатель мог бы описывать процесс создания чудесного нового продукта. Помимо чистой радости художественного самовыражения, в работе присутствовал элемент решения технической проблемы, поиск идеального баланса между гармонией и хаосом. Как и «Му Iron Lung», песня начинается красивой мелодией, которая внезапно делает резкий поворот, и еще один, и еще, пока не заканчивается, судорожно трепыхаясь, как рыба на суше.
В некоторых отношениях «ОК Computer» продолжал темы «Тпе Bends». Тема путешествий и перемещений оставалась приоритетной, например в композициях «Airbag» и «Lucky». Этот альбом мог быть создан лишь теми, кто в течение нескольких последних лет провел массу времени в машинах, автобусах и самолетах. В песне «Subterranean Homesick Alien» присутствует также тема сверхъестественного появления инопланетян.
«Как и большинство людей, я мечтаю быть похищенным, — заявил Том на веб-сайте Yahoo. — Хотя это совершеннейшее безумие. Множество людей просто теряют рассудок оттого, что их похищали, верите вы в это или нет. Но если убрать слово „инопланетянин" и поставить „призрак", картина станет менее истерической. Все верят в призраков. Конечно, они значительно популярнее и эффектнее маленьких зеленых человечков, не правда ли?»
Джонни предпочитал более логическое объяснение той же песни. «Я ужасный циник, — сказал он в интервью «Launch». — Эта песня в большей мере о том, как все меняется для каждого поколения. До появления НЛО была Дева Мария, а еще раньше — что-то иное. Люди ездят со своими камерами по местам аномалий в надежде увидеть то же самое. Полагаю, песня скорее о надежде и вере, чем об инопланетянах».
Для Тома это тоже отчасти шутка («насколько вообще мои шутки бывают смешными»), а отчасти метафора одиночества и отчужденности. Это рассказ о стремлении к чему-то экстраординарному, которое стало лейтмотивом песни «The Bends». Однако новые его песни, кажется, гораздо более поверхностны, чем композиции альбома «The Bends», гораздо менее обращены внутрь его собственного мира. Например, «Electioneering» повествует о цинизме и лицемерии политиков. Впрочем, и здесь в подтексте лежат явные автобиографические элементы, от которых Том не мог избавиться. Песня основана отчасти на впечатлениях от гастрольного турне, когда приходилось постоянно здороваться с незнакомыми людьми и чувствовать себя почти мошенником.
