Патерсон тоже училась у Рэнд – хотя споры о том, чему именно и в какой степени, ведутся до сих пор. В одной из первых дискуссий они обсуждали, насколько далеко можно расширить нравственные границы созданной Рэнд философии антиальтруизма или эгоизма. Патерсон спросила у младшей собеседницы, что та думает о загадке из романа Джеймса Босуэлла «Жизнь Сэмюэля Джонсона». Загадка звучит следующим образом: представьте, что вы находитесь в каменной башне, с новорожденным младенцем на руках – но только один из вас может покинуть ее живым. Чью жизнь вы спасете – свою или младенца? Рэнд шокировала Патерсон, мгновенно заявив, что она, скорее всего, оставит ребенка умирать.
«Но разве это нравственно? – воскликнула Патерсон. – Разве люди не облечены моральным обязательством заботиться о младших?»
«Нет», – сказала Рэнд. Она так не считала – хотя и признавала, что ее решение могло бы быть иным, будь это ее собственный ребенок. Когда Паттерсон сказала, что такое отношение может свидетельствовать о развращенности, Рэнд заявила: «Хорошо, значит я развращенная». На этом их дискуссия закончилась – но позже Патерсон вновь подняла эту тему, на этот раз поинтересовавшись, как Рэнд поступила бы, если ребенок был ее собственным. Айн ответила, что она, все же, предпочла бы спастись самой – потому что без матери, которая будет кормить и опекать младенца, тот все равно погибнет. Такую логику Патерсон нашла убедительной. Позднее Рэнд заявляла, что в процессе этих бесед она сумела обратить Патерсон из глубоко укоренившейся в ее сознании этики светского христианства в мораль анти-альтрузима. Патерсон же утверждала, что она всегда была верна ценностям просвещенного эгоизма.
«Источник» все еще не был закончен – но после расставания с «Уилки-клубом» Рэнд успела написать довольно много. В конце 1940 (по другим сведениям – в начале 1941) она сочинила гневное открытое письмо, адресованное консерваторам, которые, по ее мнению, сидели, сложа руки, и которых она надеялась убедить присоединиться к кампании, затеянной ею вместе с Чейнингом Поллоком. Рэнд назвала его “То All Innocent Fifth Columnists” («Всем невиновным участникам пятой колонны»). Если консерваторы не предпримут незамедлительных шагов, чтобы противостоять военной или социалистской пропаганде Рузвельта и остановить расширение его полномочий в исполнительной власти, – писала Рэнд, – тогда на них, как и на Уилки, ляжет бремя вины за установление в Америке тоталитарной диктатуры. «На таких, как вы, держатся царства Гитлера и Сталина», – добавляла она. Письмо получилось слишком желчным, чтобы быть использованным как эффективный инструмент вербовки, и отправилось в стол.
Также она написала пьесу «Подумай дважды», которая была создана в течение трех январских недель 1941. Действие этой продуманной, лихо закрученной детективной истории, разворачивается в загородном особняке всемирно известного филантропа, во время вечеринки по случаю Дня независимости. Его гости, каждый из которых имеет свою выгоду от его щедрот, ненавидят этого человека за ту власть, что он имеет над их жизнями. Один из них, спрятавшись в кустах, стреляет и убивает хозяина вечеринки. Для расследования убийства прибывает местный детектив. Но преступник – которым является компаньон убитого по бизнесу, талантливый физик – спланировал идеальное убийство. Он обставил ситуацию таким образом, чтобы все доказательства указывали на него настолько очевидно, что детектив просто не смог бы поверить в виновность этого человека. Мотив физика, побудивший его на убийство, таков: предотвратить появление в мире, полном безумных диктаторов, могущественного оружия, способного уничтожить землю (разработку такого оружия финансирует знаменитый «альтруист»), Рэнд стремилась подчеркнуть дурные намерения и ужасающие последствия деятельности таких исповедующих вторичные ценности гуманитариев, каким ей виделся Рузвельт – но в то же время в характере убитого персонажа воплотились черты ее матери, которая допускала в общении со старшей дочерью проявления психологического садизма (например, однажды отдала любимые игрушки Алисы в детский приют). Также работа над пьесой вновь подогрела ее интерес к научной фантастике. «Вы будете смеяться, насколько пророческой оказалась моя работа, – отмечает она в частной переписке 1948 года. – Я ничего не знала об атомной бомбе, когда писала эту пьесу».
Пьеса «Подумай дважды» не нашла ни издателя, ни постановщика – но она помогла автору сделать более убедительными некоторые из «альтруистических» хитростей Эллсворта Тухи, которые тот использует для того, чтобы заманить в сети обмана и шантажа таких людей, как Питер Китинг.
Покуда Рэнд и Поллок занимались вербовкой новых участников в свою безымянную организацию, литературный агент Энн Уоткинс делала все возможное, чтобы найти нового издателя для «Источника». Она разослала синопсис романа и первые несколько глав в восемь крупных издательств, включая Simon & Schuster, Harcourt Brace, Dodd, Mead и Doubleday. На этот раз довести дело до заключения контракта не удалось. Вскоре после обнадеживающего ланча с редакторами из Doubleday Рэнд сообщили, что вышестоящее руководство наложило вето на их согласие публиковать ее книгу. Сотрудник Simon & Schuster хвастался тем фактом, что его фирма публиковала сочинения Льва Троцкого, бывшего соратника Ленина, исповедовавшего более «демократические» взгляды. После этого он отклонил «Источник». Рэнд нашла этот эпизод забавным, сравнив отвергнувшего ее издателя с карикатурным персонажем.
Уоткинс, тем временем, теряла остатки терпения. Она начала выказывать раздражительность. Книгу удастся продать только в том случае, если персонажи станут более человечными – жаловалась она Рэнд. Неужели они не могут делать что-нибудь вместо того, чтобы все время разговаривать? И почему Рорк обязательно должен быть столь жестким и несимпатичным? Став, таким образом, одним из многочисленных критиков творчества Рэнд, Уоткинс, возможно, была права насчет образа Рорка, но в другом моменте она ошиблась. История архитектора, являющаяся, в основе своей, аллегорией добра и зла, разворачивается в герметичном мире, скрепляющим цементом которого являются не человеческие персонажи, а нравственные и психологические идеи. Что пыталась сказать Уоткинс – так это то, что Рорк является персонажем, лишенным внутреннего конфликта – а этот факт делает его двумерным и порой бесчеловечным. На это Рэнд отвечала, что, будучи идеальным человеком, Рорк не может иметь внутренних сомнений и конфликтов. На ее взгляд, смешанные эмоции являлись признаком пораженческого образа мыслей.
