Наконец подошел день встречи с психиатром. В тот раз его отвозил Терри Мейсон, но Роб Греттон позвонил мне и сказал о приеме, чтобы и я могла прийти. Терри был потрясен, когда я приехала, но я чувствовала, что должна в последний раз попытаться помочь Йену. Я попросила разрешения повидаться с психиатром с глазу на глаз до приема, так как невозможно было дать правильную оценку состоянию Йена, не зная особенностей его поведения. Я попыталась последовательно изложить, что произошло в нашей жизни: ложь, конфликты, — но лишь безостановочно ревела. Мои рыдания и бессвязные жалобы наводили на мысль, что это я нуждаюсь в помощи. Еще сильнее все усугубило то, что вошедший в комнату Йен был настолько невозмутим и спокоен, будто мы встретились впервые в жизни. На вопрос, будет ли он житьсо мной,он ответил: «Возможно, да, а возможно, и нет». Я вышла из комнаты и села рядом с Терри. Йен мог бы во всем разобраться и рассказать о своих чувствах специалисту. Лучшей возможности у него до сих пор не было.
Когда Йен наконец вышел, он бросил на меня взгляд, полный ненависти, и сказал: «Я никогда не вернусь домойся думаю, он просто посчитал предательством то, что я рассказала всем о его поведении, его болезненном состоянии, и такой резкий уход должен был наказать меня. Я чувствовала себя жалкой и совсем беспомощной. Я не могла понять, почему его не положили в больницу, где он мог быть под наблюдением одного хорошего специалиста, ведь это было бы лучше, чем метаться в разные стороны среди кучки любителей. Я уже начала сомневаться в собственном рассадке: может, это мне необходима помощь? Я думала, что люди, должно быть, видят во мне ревнивую жену, которая называет мужа душевнобольным только за то, что тот посмел уйти к другой женщине. Порядки Factory заставляли меня чувствовать себя помехой на пути Йена к неизбежной славе и, что более важно, к достатку.
Joy Division сыграли свой последний концерт 2 мая 1980 года в Большом зале Университета Бирмингема. Там же состоялся последний разговор Тони Уилсона с его протеже. Они обсуждали то, что Тони называл склонностью Йена использовать «устаревший английский язык и грамматические конструкции девятнадцатого века». Разговаривая как два почтенных филолога, они будто избегали насущных вопросов. Возможно, это помогло отвлечь Йена отличных проблем, но не предотвратило, а лишь отсрочило трагическую развязку событий.
Роб Греттон старался предупредить любые неурядицы, которые могли возникнуть в течение американского турне, назначив Терри Мейсона присматривать за Йеном. Терри должен был следить за ним, проверять, принял ли он таблетки, смотреть, чтобы он не употреблял алкоголь и высыпался. Все развлечения, которые подразумевает под собой концертный тур, должны были обойти Йена стороной.
Три месяца в больнице принесли бы ему больше пользы. Когда близкий тебе человек нуждается в помощи такого рода, это очень трудно распознать и еще сложнее признать. Все попытки изменить настрой Йена сводились на нет, потому что он был неспособен взять на себя ответственность за свои поступки. Не важно, с кем он тогда разговаривал, -он всегда мог найти козла отпущения для своих проблем. Будучи не в силах самостоятельно принимать решения, он спрашивал друзей, особенно Бернарда Самнера, что ему следует делать. Бернард очень правильно отказался выбирать между мной и Анник за Йена. Однажды Бернард провел Йена по кладбищу, уговаривая его понять, что этим все могло закончиться, если бы он довел до конца свою первую попытку самоубийства. Йен мог бы стать хорошим актером. Он убедил нас, что все конфликты в его жизни были вызваны внешним воздействием и что давление стресса — прямой результат его образа жизни. На самом деле, будучи своим собственным заключенным и надзирателем, он сам построил свой собственный ад и спланировал свою гибель. Окружающие были лишь актерами второго плана в этом представлении.
Последний прием Йена в больнице состоялся 6 мая 1980 года. Так сложилось, что он встретился с другим доктором и оставил о себе впечатление человека, который в итоге разобрался со своей жизнью и думает о будущем. Вместе с Йеном тогда поехали Терри Мейсон и Роб Греттон, и после больницы он привел их в дом, чтобы собрать кое-какие вещи. На Терри в тот день он произвел, в общем, то же впечатление, что и на доктора. Ему и Робу Йен сказал, что во всем разобрался, и мы разводимся. У Терри не было конверта для «An Ideal for Living», и Йен отдал ему свой, а в придачу — некоторые из своих пластинок, включая сингл «Atmosphere/Dead Souls» с серийным номером 106, записанный на лейбле Sordide Sentimental. Внезапный порыв Йена раздать свои вещи мог послужить ключом к разгадке его намерений, но он был давно известен своей щедростью, порой чрезмерной, если находился в хорошем расположении духа.
То, что он жил с родителями и почти не общался со мной, должно быть, пошло ему на пользу, так как с ним не случалось приступов в течение четырех недель. Во вторник 13 мая Йен приехал в Маклсфилд, чтобы повидаться со мной и Натали. Когда я пришла домой, он уже был там. Он помыл посуду и поставил в синей комнате свежие цветы: ирисы и фрезии. Я была скорее озадачена, чем рада, и подумала, что мы видимся в последний раз до его отъезда в Штаты. Я также думала, что Joy Division будут иметь там огромный успех и что Йен забудет про свою семью в Маклсфилде. До того как он ушел, я настояла на том, чтобы сфотографировать его с Натали. Она лежала на пеленальном матрасике, болтая ножками; он не взял ее на руки, а склонился так, чтобы его лицо оказалось рядом с ней. На снимке Йен запечатлен бледным и испуганным. Когда я получала фотографии после его смерти, этого снимка не было — я попросила его допечатать.
Натали и Йен в гостиной на Бартон-стрит. Последняя фотография Йена. 13 мая 1980.
Йен, Бернард и Пол Доусон (старый друг Бернарда) играли в бильярд в одном из пабов в Манчестере в следующий четверг. Пол, фокусник-самоучка по прозвищу Удивительный Носуад, сумел рассмешить Йена. Бернард впервые за долгое время услышал его смех, и они договорились снова встретиться все вместе в субботу. Питер Хук увиделся с Йеном в пятницу, когда подбросил его до дома родителей. Они оба с большим волнением обсуждали грядущую поездку в Штаты.
Он покончил с собой в субботу ночью. Я не мог в это поверить. Он мог бы стать невероятно хорошим актером. Мы ни черта не понимали, что происходит. Ты пытаешься помочь ему, основываясь на своем не особенно богатом жизненном опыте, и делаешь все, что в твоих силах, но как только тебя нет рядом, он берется за старое, понимаете?
