Ознакомительная версия.
— Хорошо, проныра, позвони утром, я скажу Зуре Жвания, кажется, и его люди туда собирались, может, что-нибудь придумаю. Ну а если нет, когда вернешься, организуем совместную пресс-конференцию.
— Думаю, я немного опоздаю, дня на два. Видимо, ночь придётся провести где-нибудь по дороге, а то езды часов 8 — 10, не меньше, — сказала я с улыбкой и начала звонить нашим.
Команда НПО «Моя Грузия» — я, Зура Двали, Манана Козакова, мой брат Эрэкле и горийская Тея были готовы выполнить поставленную задачу.
— Куда ты едешь? В монастырь Фоку? Не собираешься ли стать игуменьей? — насмешливо спросил вернувшийся домой муж.
— Нет, у меня там дело. Было бы очень кстати, если бы нас проспонсировала твоя винная компания.
— Лали, завязывай ты с этой темой! Если тебе делать нечего, то хоть от меня отстань! Задумала — езжай, а я в этом деле участия не приму.
— Да, но почему? Это очень важно для меня. Поддержи!
— Нет, и хватит говорить об этом, это бесперспективная тема.
— О'кей, Бог свидетель, я старалась сохранить все как есть. Вернусь и подам заявление на развод. Что нас объединяет — ребенок? Я не так стара, чтобы довольствоваться только этим. А это для тебя перспективная тема?
Мы с Мишико уже давно спали раздельно.
* * *
Тея была из типичной провинциальной семьи городка — родины Сталина. Диплом медицинского института и богатое приданое сулили многое. Жившая в маленькой съемной квартирке в Тбилиси девушка долгое время мечтала о перспективном городском женихе. Горийцев она поминала лишь как второстепенных людей, и то не очень часто. Ее любимой фразой была: «Выпьем кофе у меня в Сабуртало».
Гостеприимная семья Теи с удовольствием принимала гостей из столицы. У кого бы не потекли слюнки при виде сваренной в крутом бульоне курицы, хачапури и пхали с орехами.
Мой прогноз оправдался, бизнесмены одного из самых «сытых» краев с удовольствием согласились участвовать в оказании помощи монастырю. По два мешка муки, сахара, риса, чая, макарон и гречихи были погружены в маршрутку. Водитель был готов «к труду и обороне».
— Лали, знаешь, в Гори приехал Георгий Канделаки, мы в детстве с ним дружили, давай, позвоню ему и приглашу к нам, — сказала Тея.
— Какой Канделаки, борец?
— Нет, боксер, хотя для тебя это не имеет никакого значения, — и Тея начала набирать номер телефона Георгия.
— Он скоро придет, — гордо объявила Тея. Ее слова не вызвали никакого интереса. Манана дремала, развалившись в кресле, Зура и Эрэкле ковырялись в машине, а я считала деньги. Хватит, не хватит? Ну во сколько обойдется бензин на дорогу туда и обратно? Да еще немножко перекусим, вот и все траты.
Неожиданно мебель в комнате затряслась, хрусталь начал звенеть, и я невольно вспомнила: «Ты же не гориец, что ходишь посреди города?». Как мне объяснили, это значит следующее: запуганные землетрясением горийцы, чтобы не подвергать себя опасности, предпочитают ходить по центру улиц. Неужели землетрясение?
Интуиция меня не подвела. Да, это было землетрясение, к тому же сильное и разрушительное, а звали его Георгий Канделаки.
Рамаз Чочишвили, представился рослый, симпатичный парень и протянул мне руку.
— Это сын Шота Чочишвили, ты помнишь первого грузинского олимпийского чемпиона, — с гордостью знакомила меня с гостями Тея. Это был ее бенефис. С одной стороны были дэвы (сказочные великаны. — Л.М.) из Картли, с другой — тбилисский бомонд.
— Георгий Канделаки, — сказал Зевс и протянул руку Моя не такая уж маленькая ладонь в его лапище вначале будто заблудилась, а потом и вовсе потерялась, к ней чуть позже присоединились и потерялись другие части тела, потерялись в безграничном водовороте, цунами, наводнении и смерче. «Что со мной происходит?» — беспомощно спрашивала я себя и не получала ответа. К тому времени потерянной территорией была и моя голова…
«Никогда не говори никогда». Эта фраза кинжалом засела в моем сердце. «Не та ли ты Морошкина, которая муху на голову не посадит и выбор делает сама. Не та ли ты Морошкина, которая крутит тбилисских ребят кончиками пальцев. Не та ли женщина, которая не поддается соблазнам. Сильная самка, бесстрашная амазонка. Где ты, где? Откликнись!» — мое второе «я» напрасно ждало связи с первым, оно уже без вести пропало, сбилось с пути, избавившись от детских комплексов, отдыхало на сильных руках настоящего богатыря. Вот, оказывается, что я искала всю свою жизнь? Человека сильнее меня, всемогущего. Вот теперь я и вправду ничего не боюсь, поборюсь и с девятибалльным штормом, лишь бы вечно чувствовать его головокружительный запах… «Венеция» считалась одним из лучших ресторанов Гори. Мы, весь «неправительственный отряд», были гостями Канделаки. Несмотря на октябрьскую прохладу, на Георгии была лишь спортивная безрукавка, выставляющая напоказ такие громадные и развитые мышцы атлета. «Вот я уже и ревную!» — подумала я про себя. Прошло часа два, как мое сердце мне уже не принадлежало и выполняло лишь свою физиологическую функцию, — билось во мне.
Рамаз и Георгий внимательно ознакомились с целью нашего визита, одобрили инициативу, и к нашему экипажу прибавились еще два спутника в их лице.
— Сейчас отметим наше знакомство, потом поедем ко мне в деревню, а утром, на рассвете, двинемся в путь. Правда, у меня нет достойных для горожан условий, но воду мы подогреем кипятильником, да и свечи зажжем, — засмеялся Зевс.
Для меня в этот момент и свеча, и кипятильник звучали, как оставшиеся в далеком прошлом «Дольче и Габбана»…
После двух стаканов Георгий перехватил у Рамаза функции тамады, и стало совершенно ясно, что не только меня, но и Георгия мучил какой-то новый, неизвестный недуг. Зевс волновался.
Вскоре Георгий извинился и вышел наружу. Зеленый двор «Венеции» стал свидетелем непривычного зрелища. Георгий стоял у березы, прикладывал руки к груди и страшным голосом кричал.
— Боже правый, ну прямо натуральный Кинг-Конг, — издевался Зура.
— Как романтично, Лолик, — вырвалось у Мананы. Манана, Эрэкле, Рамаз, Тея и я изумленно взирали на это зрелище. Так слившийся с природой Георгий как дикий зверь изливал свои подсознательные инстинкты.
— Ты будешь моей, только моей, и отныне никогда никуда без меня не пойдешь, — таков был вердикт сына земли — родины Сталина.
Трудно передать чувства, которые я тогда испытывала: страх, счастье, надежда и беспомощность, перемешанные друг с другом, создавали неописуемую картину, букет непередаваемых чувств.
Я ведь ничего о нем не знала…
Дорога из ресторана в село казалась туманной и бесконечной.
Ознакомительная версия.
