Ознакомительная версия.
Осложнялась ситуация чрезмерным, субъективным и необоснованным вмешательством отдельных партийных работников в спор двух группировок – ветеранов революции в Черноморье и её исследователей. В Краснодарском крае такую позицию занимал тогдашний секретарь Краснодарского крайкома КПСС по идеологии И. П. Кикило; в ЦК КПСС – помощник Генерального секретаря Л. И. Брежнева Е. М. Самотейкин. Их поддерживали также отдельные сотрудники Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, по моему мнению, сугубо конъюнктивно, желая угодить партийной власти.
В одном случае, секретарь крайкома КПСС И. П. Кикило, используя своё служебное положение, поддержал моих оппонентов, при этом всячески третируя и дискредитируя меня и мою научную позицию.
В другом – помощник Генерального секретаря ЦК КПСС Е. Самотейкин пошел на поводу своего отца, одного из ярых моих «оппонентов».
Именно эти, чисто субъективные позиции отдельных лиц, и обусловили сложность моего положения в научно-исследовательской деятельности.
О том, что это так, более чем убедительно говорят итоги этой многолетней «околонаучной» свары.
Позиции моих «оппонентов», опиравшихся на помощь и поддержку партийной власти, были отвергнуты абсолютным большинством ученых, вовлеченных в этот «спор»; Специализированными Советами Ростовского и Ленинградского государственных университетов, где проходила защита моих кандидатской и докторской диссертаций; многими ответственными работниками ИМЛ при ЦК КПСС; принципиальной и объективной позицией Высшей Аттестационной Комиссии ВАКа СССР.
Об этом говорит и тот факт, что после того как мой главный «каратель» и «гонитель» был лишен поста секретаря крайкома КПСС, решительно изменилось мое положение и отношение ко мне, ко всей моей работе, включая, прежде всего научную деятельность.
За короткое время мною были подготовлены и изданы три книги по материалам кандидатской и докторской диссертаций; множество статей о борьбе за власть Советов на Кубани, в Черноморье и в целом на Северном Кавказе в различных научных сборниках, в журналах «Вопросы истории», «Советы депутатов трудящихся», Военно-историческом журнале, в литературно-художественных журналах «Дон» и «Кубань», в «Роман-газете», в «Блокноте агитатора» Краснодарского крайкома КПСС, в периодической печати.
И в завершение хочу особо подчеркнуть, что тех условий, в которых работали советские ученые, и тех возможностей, которые они имели для издания своих научных трудов в советское время, нет и в помине в нынешней «ново-русской» «демократической» России.
Достаточно сказать о том, что все научные публикации (книги, брошюры, статьи) поощрялись в советский период весьма ощутимыми вознаграждениями.
Это был мощный стимул для активной, плодотворной научной работы.
Этим всё сказано…
Иван Павлович ОСАДЧИЙ, доктор исторических наук, профессор. 1982 г.
Александр Иванович КОЗЛОВ, декан исторического факультета Ростовского государственного университета, доктор исторических наук, профессор. 1981 г.
Анатолий Иванович МЕЛЬЧИН, старший научный сотрудник Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС
Михаил Алексеевич КИТАЕВ, доктор исторических наук, профессор, зав. кафедрой истории КПСС Московского физтеха (г. Долгопрудный)
Иван Борисович ШЕВЦОВ, активный участник борьбы за власть Советов на Кубани и в Черноморье.
Гурген Карапетович ДОЛУНЦ, доктор исторических наук, профессор, зав. кафедрой истории КПСС Краснодарского политехнического института.
Гаврила Петрович ИВАНОВ, первый проректор Кубанского государственного университета, доктор исторических наук, профессор.
Участники научной конференции по истории казачества. 2-й слева – А. И. КОЗЛОВ; далее: В. Н. РАТУШНЯК, Я. А. ПЕРЕХОВ, В. Е. ЩЕТНЁВ. 2006 г.
* * *
…Всё имеет свое начало и свой конец.
Предугадать это трудно, даже невозможно. Трудно, да и невозможно было предвидеть, что два десятилетия проработавший в крайкоме КПСС И. П. Кикило и прошедший путь от инструктора сектора печати до секретаря крайкома партии, совершенно неожиданно окажется за его стенами и даже станет «персоной нон грата» для тогдашнего всемогущего в крае первого секретаря Краснодарского крайкома КПСС С. Ф. Медунова.
По всей вероятности, было именно так, как рассказывали лица, приближенные к высшему руководству краевой партийной организации.
И. П. Кикило, уверовавший в свою вседозволенность, имел неосторожность сказать в цэковских кабинетах что-то унизительное о первом секретаре крайкома КПСС. Будто бы там, в беседе с И. П. Кикило высоко отозвались о журналистском качестве статей С. Ф. Медунова, публикуемых в центральных периодических изданиях. А И. П. Кикило тут же недвусмысленно дал понять, кто пишет эти статьи. Намек «на себя» был слишком прозрачный…
С. Ф. Медунов был информирован о высказываниях секретаря крайкома партии по идеологии. Так ли это было на самом деле, – утверждать не могу. Но на внеочередном пленуме крайкома КПСС И. П. Кикило был освобожден от должности секретаря крайкома КПСС, выведен из состава членов бюро и членов крайкома партии. И в одночасье превратился в безработного гражданина, от которого тут же отвернулись очень многие его «самые верные и надежные друзья». И не просто «отвернулись», но обходили стороной, чтоб (не дай бог!) не вызвать гнев всемогущего Сергея Федоровича Медунова.
И. П. Кикило не согласился с таким своим положением, считая это «расправой» над ним, явной несправедливостью. И стал с того дня писать в ЦК КПСС «разоблачительные» письма о серьезных ошибках в работе первого секретаря крайкома КПСС, о негодном стиле и методах его руководства краевой партийной организацией. И, естественно, о несправедливом освобождении его от работы. Письмо за письмом. Проверка за проверкой. Но результат один и тот же: «Факты, изложенные в письмах И. П. Кикило, не подтвердились». Хотя, справедливости ради надо сказать, многое из того, о чем писал И. П. Кикило, особенно о порочной кадровой политике С. Ф. Медунова, вскоре подтвердилось. Но это стало явью потом и уже по другим основаниям, а не по сведениям, содержавшимся в письмах И. П. Кикило. Он продолжал «искать правду» и внимание к себе.
Ознакомительная версия.
