Однажды мы заступили на боевое дежурство. Предполагалась разведка в море, но задания не поступало, и несколько экипажей, собравшись у нашей "семерки", вела оживленную беседу. Особенно разговорчивым был молодой штурман Сержант Евгений Джинчелашвили, а попросту Джан. Он сегодня летел со мной, в свой первый боевой вылет, вместо заболевшего Никитина. Джан был в ударе и забавлял нас, рассказывая смешные история, расхваливая на все лады свою солнечную родину.
- Па-а-сматри, какая красота вокруг! А воздух? Его же пить можно, есть! Одним воздухом можно питаться! Верь слову!
- Значит, с завтрашнего дня ты будешь передавать свой паек мне, послышался сзади знакомый голос.
- Коля? Панов! - раздалось сразу несколько голосов.
- Что, не узнали?
- Как тебя не узнать! По одному трепу...
- Ну, в трепачах у вас, кажется, и без меня недостатка нету.
Поздравив стрелка с возвращением, я предложил ему отдохнуть.
- Нет, командир, хватит, наотдыхался! Чуть с тоски не помер. Разрешите лететь!
- Ну что ж, готовься!
Немного погодя подошел командир полка:
- Разведка отменяется. Летим бомбить минометную батарею и мортиры на Санчарском перевале. Я, вы и Балин. На подготовку сорок минут.
Техсостав принялся за подвеску бомб, мы со штурманами разобрали предстоящий вылет, установили порядок бомбежки.
- Джан, со сбросом не спеши, - предупредил я. - Осмотрись, выбери наиболее важную цель...
- Будет порядок, товарищ командир! Не беспокойтесь!
Это, конечно, хорошо, что он так в себе уверен. Но еще лучше бы было, если бы в нем был уверен я. Первый боевой вылет, а цель, считай, точечная...
- На маршруте будем вписываться в рельеф местности, проинструктировал нас майор Ефремов. - Удар наносить с трех заходов, посамолетно, с малой высоты. Для подавления цели использовать и пулеметы...
После взлета командир полка затягивает первый разворот, и мы с Балиным успеваем пристроиться к нему. С набором высоты летим вдоль побережья на Гудауту. Чтобы ввести в заблуждение посты наблюдения противника, заходим к перевалу Санчаро не с юга, а с севера. Миновали Сухуми. Я лечу с принижением на интервале двадцать - тридцать метров от ведущего. Вдруг замечаю под фюзеляжем машины Ефремова разноцветные светлячки. Скользя, они подбираются к бомбам на внешних подвесках. Никак не могу сообразить, что это такое...
Слышу доклад Панова:
- Командир! К нам пристроился "И-шестнадцать" и обстреливает ведущего!
Черт возьми, пулеметные трассы! Поворачиваю голову вправо - в самом деле "ишак" врезался в наш строй.
- Разрешите, чесану по нему, чтобы опомнился!
- Только не по мотору! Дай впереди заградительную очередь.
Панов выпустил трассу, она прошла перед самым носом истребителя подействовало. "Ишачок" стремительно развернулся и ушел в сторону берега. Потом узнали, что это была машина из авиаполка, несколько дней назад перебазировавшегося для прикрытия сухумского порта. Горячий, но неопытный летчик принял наши машины за немецкие Хе-111, силуэтом напоминавшие ДБ-3ф.
Всякие случайности возможны на войне. Но страшно было подумать, что из-за этой ошибки мы могли лишиться своего командира полка, ветерана морской авиации, одного из тех, кто в сорок первом бомбил Берлин...
Повернув от Сухуми на север, снизились и летели над самыми вершинами елей и кедров. Наш выход на цель явился полной неожиданностью для немцев, их зенитки не успели сделать ни одного выстрела. На переднем крае наших войск были выложены белые полотнища - опознавательный знак, обозначавший, что позиции противника в пятистах метрах впереди.
Мой штурман стал заметно нервничать. Ежесекундно просел довернуть то вправо, то влево.
- Не волнуйся, спокойнее, - пытался советовать я.
Но уже чувствовал, что промажем.
Так и получилось. На первом заходе проскочили цель,
- Один - ноль, в пользу фрица, - невесело пошутил Панов.
Ефремов и Балин отбомбились нормально. Противник опомнился, открыл огонь.
- Ты хоть цель-то видел? - спросил я штурмана.
- Видел... Теперь они от меня не уйдут!
На втором заходе Джан сбросил бомбы прямо на батареи мортир. Черные султаны дыма закрыли их огневые позиции.
- Молодец, штурман!
- Спасибо, командир!
Под огнем вражеских зенитчиков делаем третий заход на минометы. И эту серию Джинчелашвили положил удачно. Азартный парень! Хороший получатся штурман. Зашли еще раз, и последние бомбы легли в расположение батарей. Лубинец и Панов поливали перевал из пулеметов, настигая разбегавшихся гитлеровцев.
Боезапас кончился, можно возвращаться домой.
- Как впечатление, Джан?
- Нормально.
Ишь ты, какой стал солидный! Но мы-то знаем, что сейчас творится в твоей душе. Первый боевой вылет, первая удача, на миг утраченная и вновь обретенная уверенность в себе...
- Смотри за ориентирами, - напоминаю, как бы напомнил и Димычу.
- Есть!
Ну вот. Никакой обиды, никакого балагурства. Великая школа - бой.
После разбора Ефремов подошел ко мне, протянул руку.
- А тебя должен поблагодарить особо.
- Панова благодарите, товарищ майор. Он первый понял, в чем дело.
- Ну и Панова. Если б не вы, мог бы срезать меня тот "ас". Сам виноват, увлекся маскировкой подхода. А летчик должен видеть вокруг на все триста шестьдесят градусов...
Дальний маршрут
Наступление фашистских полчищ на новороссийском направлении выдыхалось. Их отчаянные попытки прорваться в район Туапсинского шоссе неизменно разбивались об упорное сопротивление мужественных советских воинов. Несмотря на то, что гитлеровское командование бросало в бой все новые и новые части и соединения, дальше цементного завода им продвинуться не удавалось. Путь на Кавказское побережье был прегражден. Однако положение еще оставалось серьезным. Противник не отказался от своих планов захвата Новороссийска и Туапсе, на перевалах Главного Кавказского хребта шли ожесточенные бои. Не добившись успеха на сухопутном фронте, врат все чаще обращал взоры к морю; Не исключалось, что он попытается высадить морской десант на побережье Кавказа. Стало также известно, что итальянская эскадра готовится войти в Черное море через Босфор. Политика Турции становилась явно враждебной. К лету 1942 года в районах, граничащих с Советским Закавказьем, сосредоточилось около двадцати шести турецких дивизий.
Чтобы исключить внезапное появление десантных сил врага, штаб Черноморского флота организовал в шести секторах южной части бассейна Черного моря постоянную воздушную и морскую разведку.
Два экипажа вашего полка впервые вылетели на это задание 12 сентября. Перед капитаном Балиным и мной стояла задача провести дальнюю разведку с целью поиска кораблей и транспортов противника в море. Вместо бомб самолеты вооружили торпедами. Балину предстояло обследовать сектор номер три, по маршруту: Сухуми - Босфор - побережье Турции - Сухуми. Мне - сектор четыре, по маршруту Сухуми - Варна - Бургас - Сухуми. Протяженность моего маршрута над морем составляла две тысячи двести километров; Штурманом ко мне назначили недавно вернувшегося после болезни Николая Колесова.
