В прощальной церемонии приняли участие родные усопшего, офицеры завода, гарнизона, сотни рабочих, искренне сожалевших о безвременной кончине генерала, единственного из всех начальников завода, по-настоящему заботившегося об их благополучии. Сергею Ивановичу была оказана высшая почесть — его погребли, положив на крышку гроба парадную генеральскую саблю и изобретенную им винтовку.
Официальные военные и руководящие круги России встретили кончину Сергея Ивановича почти полным равнодушием. Только в двух журналах — «Ниве» и «Оружейном сборнике» — были опубликованы некрологи, из коих широкая публика впервые узнала о некоторых подробностях жизни и деятельности великого сына России. Демократичная «Нива» первой точно и сильно подчеркнула значение изобретателя Мосина, отметив, что благодаря его неустанному труду «явилась возможность иметь свое собственное ружье, сделанное на русских заводах, под руководством русских техников, русскими рабочими». Высокопатриотичное заявление «Нивы» было направлено против умаления заслуг Сергея Ивановича и против продолжавшегося низкопоклонства перед иноземными изобретателями. .
Одним из адептов бельгийца Л. Нагана был Н. Юрлов, входивший когда-то в комиссию генерала В. В. Нотбека. Ярый противник винтовки Мосина, он голосовал против принятия ее на вооружение и даже тогда, когда каждому здраво и непредвзято мыслящему военному стали ясны преимущества русской системы и авторство Мосина, сей «патриот» не успокоился, пытаясь опровергнуть давно доказанное. Уже после кончины Сергея Ивановича Н. Юрлов опубликовал в журнале «Вестник офицерской стрелковой школы» статью «О работах генерал-майора Мосина по оружейному делу», в которой пытался очернить его деятельность. Не осмелившись высказать свои взгляды при жизни конструктора, он в посмертной статье оскорбительно называл его изобретателем в кавычках и снизошел только до того, что признал за ним лишь «удачное скомбинирование, частью из заимствованных им частей, частью изобретенных, его винтовки», Н. Юрлов настойчиво пытался внушить читателям подленькую мысль о «тесной связи имен иностранца Нагана и капитана Мосина». Такая гнусная интерпретация фактов была прямым оскорблением памяти Сергея Ивановича.
Благо, в русской военной промышленности служило больше честных людей, нежели подлецов. Зарвавшегося в низкопоклонстве перед иностранцами Юрлова оборвал капитан Хартулари, один из сослуживцев Мосина. Защищая национальное достоинство России и авторское право русского изобретателя, капитан Хартулари писал, что Юрлов не дает объективной оценки, отвечающей действительности, все ставит с ног на голову, вообще слабо владеет фактическим материалом, освещающим историю создания русской магазинной винтовки. Он еще раз напомнил русофобам, вроде Юрлова, что даже военное министерство вынуждено было признать, что Сергей Иванович «безусловно изобретатель русской винтовки».
Юрлов, однако, не успокоился. В течение нескольких лет он публиковал в «Оружейном сборнике» огромную статью «Опыты, предшествующие принятию на вооружение 3-линейной винтовки». В ней Юрлов не выступал с резкими заявлениями против Мосина, но пространно описывая иностранные, даже самые неудачные системы в микроскопических подробностях, системам русского конструктора он уделял всего по нескольку строк.
Напротив, с очень теплыми воспоминаниями о Сергее Ивановиче выступил в 1903 году в журнале «Разведчик» давний соратник Мосина и его помощник на постах председателя приемной комиссии и начальника сестрорецкого завода А. К. Залюбовский. Он писал:
«Я живо помню это время горячечной работы, когда все помыслы были направлены только к тому, как получше и побыстрей перещеголять нам иностранцев и дать что-либо свое, русское. И на заводе, и дома, и за едой только и было разговоров, что о новом образце, о преимуществах того или иного способа устройства».
Светлую память о Сергее Ивановиче сохранили и те, кто работал под его началом. 11 февраля 1902 года группа работников Сестрорецкого оружейного завода, специально собравшись, постановила возбудить перед властями ходатайство «об испрошении высочайшего соизволения на открытие добровольной подписи в войсках для собрания капитала, имеющего целью увековечить имя генерал-майора Мосина». Но военный министр Ванновский, все тот же солдафон и ретроград Банковский, решительно воспротивился этому ходатайству. Было разрешено лишь поставить портрет С. И. Мосина в актовом зале завода и составить капитал в 500 рублей для выдачи премии его имени. Но даже это урезанное решение в основном осталось на бумаге.
А ведь заслуги С. И. Мосина не ограничиваются только тем, что он спроектировал магазинную винтовку, хотя и этого вполне достаточно, чтобы прославиться, ибо «трехлинейка» состояла на вооружении нашей армии, сохраняя свои боевые качества, более полувека, воевала в пяти войнах.
Работая над винтовкой, Сергей Иванович заложил основы нового подхода к проектированию стрелкового оружия. Он первым среди оружейников стал широко использовать богатейший опыт мастеров-практиков, тех, кто непосредственно занимался производством и знал практическую технологию, наиболее рациональные приемы производства. С. И. Мосин самым тщательным образом изучал практику эксплуатации стрелкового оружия в войсках. Он не гнушался обращаться к опыту рядового солдата. Именно использование опыта рабочего и солдата помогли Сергею Ивановичу создать оружие простое, надежное в службе и дешевое в производстве.
С. И. Мосин применил новый прием в организации непосредственного конструирования деталей и узлов изделия. По воспоминаниям одного из чертежников, работавших тогда у Мосина, метод конструирования, предложенный Сергеем Ивановичем, отличался большой инициативностью. Обычно он давал лишь основные размеры детали и данные, характеризующие ее положение в механизме, назначение, взаимодействие с другими деталями. Остальные же размеры, возможные изменения конфигурации определялись самими чертежниками. Так их работа перестала быть рутинной, в ней появлялись элементы конструкторского творчества, а значит, заинтересованности в успешном завершении начатого Мосиным дела. На следующем этапе первоначальный вариант чертежа поступал к Сергею Ивановичу, он делал окончательную правку и, по мере необходимости, менял размеры или форму детали, поясняя при этом причины поправок своим помощникам. Нередко приходилось делать несколько эскизов одной и той же детали, пока Мосин не останавливался на каком-либо варианте. Одновременно определялись допуски, поначалу довольно жесткие. Но, правильно оценив результаты испытаний, Сергей Иванович в дальнейшем расширил их. В этом проявились качества Мосина-технолога, думавшего не только о проектировании винтовки, но и о ее производственной технологичности.
