Оставалось «успокоить» противника, подкинуть ему «грозную советскую мину»! Старинов прекрасно понимал, что, не обнаружив в таком прекрасном особняке никакой мины, враг насторожится и скорее всего не станет заселять дом. Минеры установили в котельной «мину-блесну». В углу, под кучей угля, пожертвовав драгоценной взрывчаткой, смонтировали сложную мину замедленного действия, снабдив ее различными дополнительными устройствами для взрывания. На самом деле все эти устройства, вполне исправные, хитроумные и на вид крайне опасные, полностью исключали возможность взрыва «блесны» из-за того, что сухие батареи были уже негодными.
Покончив с этим делом, минеры Старинова привели в первоначальное состояние пол котельной, а потолок подолбили, замазали свежим цементом и побелили. Войдя в котельную, чтобы проверить, в каком состоянии оставлено помещение, сотрудники охраны особняка, конечно же, устремили взоры на потолок, но ни стены, ни пол, таивший 350-килограммовый заряд тола, ни куча угля, где пряталась «блесна», — ничто подозрений не внушало.
Артиллерийская канонада приблизилась к Харькову вплотную. По ночам небо над западной окраиной багровело от стрельбы и пожаров.
В последние дни перед отходом из города саперы оперативно-инженерной группы работали очень активно, чтобы противник не смог использовать здешние предприятия для изготовления военной продукции, а харьковские аэродромы как базу для своих самолетов. Под полами цехов фабрик и заводов были зарыты несколько десятков мощных мин замедленного действия, а небольшие мины ставили всюду и в самых необычных местах — в вытяжных трубах, даже в люстрах кабинетов. Полностью разрушить четыре харьковских аэродрома группа Старинова так и не смогла. Не хватило взрывчатки.
Находясь в Харькове, Старинов разыскал своего старого боевого друга — испанца Доминго Унгрия, который после падения республики иммигрировал в СССР и трудился на одном из харьковских предприятий.
Времени для долгих бесед не нашлось. Старинов узнал, что в Харькове остались двадцать два человека из прежних испанских партизан, которые работали на тракторном заводе и мечтали попасть в Красную Армию.
— Помоги нам, Рудольфе, — просил Доминго.
— Мы не состоим на учете в военкоматах, и с нами никто не хочет разговаривать. Но ты-то знаешь, что мы умеем драться с фашистами!
Старинов знал это очень хорошо и в тот же вечер рассказал о встрече с испанцами генералу Невскому, поведал ему о прошлом воинов Испанской республиканской армии.
Военный совет Южного фронта позволил зачислить в Красную Армию бывших воинов Испанской республиканской армии. Собранные в аудитории химико-технологического института бойцы Доминго, услышав об этом, обнимались, кое-кто вытирал слезы, а Доминго, не зная, как выразить чувства, хлопал и хлопал Илью Григорьевича по плечу.
Вместе с советскими воинами-саперами испанские товарищи занимались минированием самых ответственных и сложных объектов до последнего дня обороны Харькова.
В двадцатых числах октября 1941 г. бои шли уже в предместьях города. Уютные особняки на улицах Харькова опустели. Нужно было сделать так, чтобы фашистское начальство избрало своим местопребыванием не эти особняки, а заминированный особняк на улице Дзержинского.
Военный совет одобрил решение имитировать минирование лучших домов.
Начиная с 19 октября примелькавшийся населению пикап с минерами днем в открытую подъезжал к особнякам. Минеры осторожно выносили ящики со «взрывчаткой», подолгу возились внутри зданий, выходили, ехали дальше. В течение трех суток подрывники объехали более десяти домов.
Под утро 24 октября секретарь горкома партии В. М. Чураев вместе со Стариновым в последний раз подъехали к дому № 17 по улице Дзержинского. Ворота были закрыты, за оградой никого.
Вошли в дом, обошли комнаты, побывали в котельной. Впечатление было такое, будто обитатели дома только что в спешке покинули его.
С улицы Дзержинского поехали на площадь имени Руднева. Остановились на подготовленном к разрушению мосту. Гитлеровцы уже входили в город. У них на глазах минеры, в их числе — испанские добровольцы, минировали шоссе на Белгород. На основной магистрали Харьков — Чугуев специальные группы минеров ожидали, когда пройдут последние войска, чтобы к многочисленным макетам прибавить настоящие мины.
Эвакуацию Харькова и отход основных сил прикрывали войска под командованием заместителя командующего фронтом генерал-лейтенанта Ф. Я. Костенко. Представителем инженерного управления фронта оставался при Костенко товарищ Ильи Григорьевича майор А. А. Винс-кий. Вместе с ним Старинов отходил на Валуйки, а уже со станции Валуйки на Воронеж, к штабу Юго-Западного фронта.
О заминированных объектах в Харькове Старинов получал крайне противоречивые данные. Кто говорил, что гитлеровцы легко обезвреживали мины, кто уверял, что мины взрывались при одной только попытке их снять.
10 ноября оперативно-инженерной группе пришлось испытать огорчение — разведка доставила в штаб Юго-Западного фронта копию приказа № 98/41, изданного командованием одной из немецких частей 8 ноября 1941 г. В приказе сообщалось, что при наступлении «доблестных войск фюрера» на Харьков и в самом Харькове обнаружены в большом количестве русские инженерные мины и среди них — мины замедленного действия с часовыми замыкателями и электрохимическими взрывателями. Русские, говорилось в приказе, пытались прятать мины, зарывая их на глубину до двух с половиной метров и используя для корпусов мин деревянные ящики, что не позволяло применять миноискатели, которые, впрочем, не требовались, поскольку, мол, «неумелая установка мин и неумелая их маскировка позволили опытным саперам рейха обойтись без миноискателей». Кроме того, саперам рейха большую помощь оказывали военнопленные и население, «избавленное от коммунистического гнета».
Копию названного приказа Илье Григорьевичу доставили с сопроводительной запиской, написанной незнакомым, но энергичным почерком: «Эти легко обнаруживаемые и обезвреживаемые мины устанавливались под руководством полковника Старинова».
Илья Григорьевич не успел дать объяснений Военному совету фронта, не успел указать на моменты, явно свидетельствующие, что приказ фашистского командования — фальшивка, как пришло новое известие — немецкие саперы извлекли из полуподвала дома № 17 по улице Дзержинского особенно сложную мину и теперь в доме расположился начальник харьковского фашистского гарнизона генерал Георг фон Браун.
— Ну, что скажете? — спросил Невский, когда Старинов прочитал отпечатанный на машинке текст известия.
