[Я собираюсь в будущем сделать несколько совершенно разных фильмов, некоторые из них будут серьезными, философскими фильмами, другие чисто развлекательными. Но в любом случае я не собираюсь проституировать].
Это было время, когда китайцы бредили Брюсом, однако в этом диком животном, способном убивать и калечить своих противников сколько бы их ни было, от самого Брюса было очень мало В Китае его прозвали [Трехногий Брюс]. И каждый молодой парень в Гонконге хотел соперничать с ним, и каждая девушка хотела, если уж не выйти за него замуж, то хотя бы сфотографироваться с ним. Он с сожалением обнаружил, что все более и более теряет свою независимость, хотя все это он воспринимал философски, считая это необходимой платой за свою популярность. [Величайшим неудобством, – признался он в интервью журналу [Блэк Белт] после того, как первые три его фильма побили все ранее существовавшие рекорды и начали проникать на Запад, – я считаю потерю своей независимости.
Вся ирония заключается в том, что мы рвемся из кожи вон, чтобы стать богатыми и известными, но стоит нам только добиться этого, как мы вдруг обнаруживаем, что наша жизнь усыпана не только одними розами. Вряд ля найдется хотя бы одно место в Гонконге, куда бы я мог прийти и где бы на меня не глазели и не просили автограф Это одна из причин, почему я большую часть своего времени провожу дома. В настоящее время мой дом и мой офис – единственные места, где я могу спокойно существовать]. Он сказал также, что избегает, где только ему это удается, все многолюдные сборища (вообще он их никогда не любил). [Я не этого типа кот. Я не пью и не курю, тем более что большинство из этих вечеринок совершенно бессмысленны. Я не люблю одевать церемониальные туалеты. "Он купил себе прекрасные рубашки и костюмы – ему нравилось покупать красивые вещи. В то же время в Голливуде он был назван [хуже всех одевающемся актером года], частично потому, что он любил одевать повседневную одежду и быть в ней в тех самых местах, где каждый присутствующий считал своим долгом [убить] всех своим [гардеробом] и тому подобными вещами".
Брюс говорил: [Поймите меня правильно, – это совсем не значит, что я такой скромненький, что мне больше по душе быть в кругу своих друзей и разговаривать с ними на такие темы, как бокс, каратэ, кунг-фу и т д. Но если я иду в ресторан, то я стараюсь прошмыгнуть туда так, чтобы меня никто не узнал. Я направляюсь сразу к дальнему столику и быстро сажусь лицом к стене, спиной к окружающим. Во время еды я стараюсь держать голову как можно ниже. Нет, я совсем не сумасшедший. Я только похож на него со стороны. Послушай, ведь если меня узнают – я погиб, потому что я не могу есть и писать автографы одновременно. Тем более что я не отношусь к той породе парней, которые всем сердцем отшивают своих почитателей, отсылая их ко всем чертям.]. Однажды какой-то билетер внезапно ослепил в темноте кинотеатра его лицо своим фонариком и потребовал у него автограф. [Теперь я прочувствовал на себе, почему такие звезды, как Стив Мак Квин, избегают людных мест. Вначале я не возражал против такой популярности, но вскоре это все переросло в какую-то непрекращающуюся головную боль. Мне приходилось постоянно отвечать на одни и те же вопросы, позировать перед объективом, вымучивать улыбку].
В действительности же было еще хуже, чем это описал Брюс. Время от времени нам приходилось очертя голову выбегать из какого-нибудь ресторана и нестись к своей машине, спасаясь от не в меру разбушевавшейся толпы, среди которой неизбежно находились молодые парни, желающие доказать Брюсу, что они лучше его.
Вскоре Гонконг заполонили мастера воинских искусств, в надежде повторить [успех] Брюса. Он взорвался: [Они думают, что могут тоже себя осчастливить. Отлично, хотя лично я не верю в ниспосланное свыше счастье. Вы должны создать свое собственное счастье. Вы должны хорошо осознавать все возможности и суметь их использовать. Я думаю, что некоторые парни мне не поверят, но я тратил ежедневно часы, шлифуя то, что я затем демонстрировал в своих фильмах].
Объясняя, почему он хочет быть [лучшим представителем воинских искусств], Брюс особо отметил тот факт, что его повседневный тренировочный минимум равен 2-м часам, которые включают в себя: бег от трех миль и более, упражнения на гибкость, отработку техники в различных условиях, удары по снарядам и т. д.. Каждый день он выбегает из дома (в Гонконге), держа голову как можно ниже, избегая быть узнанным.
Конечно, кроме всевозможных проблем существовало также и много приятных вещей, например, красного цвета [Порш], который он купил в Калифорнии, уступил место [Мерседесу-350 Люкс]. Машины Брюс, равно как и Стив Мак Квин, водил очень смело, порой даже излишне рискованно, а к тому времени, когда Брюс снял свой четвертый и последний фильм, он купил себе [Роллс-Ройс Корних]. Брюс никогда не скрывал свою любовь к машинам, хотя самой большой любовью были книги. Он никогда не рассматривал книги, как неотъемлемую часть интерьера, а видел в них прежде всего источник идей, философских и религиозных принципов – это не значит, что он верил в бога; как-то раз Роберт спросил его, верит ли он в бога, и Брюс ответил: [Когда я сплю, я верю]
Он любил красивую одежду и получал удовольствие, покупая ее (но никогда не тратил деньги на нее в те времена, когда мы испытывали материальные трудности).
Оба – и он и я – получали удовольствие, разглядывая его фотографии в газетах и на обложках журналов всех стран мира. И тем не менее, я не могу сказать, что если бы этих фотографий не было, то это бы его сильно расстроило.
Мне нравится думать о нем, сидящем в своем кабинете и погрузившемся в мир книг, мир газет или набрасывающим удивительные рисунки, изображающие таоистских монахов или яростно сражавшихся мастеров воинских искусств древнего Китая, вспоминать его пишущим или переводящим полные экспрессии стихи:
Дождь,
Черные тучи,
Поникшие цветы и бедная луна,
Птиц торопливый полет,
Вот и наступила осень,
Она несет нам одиночество.
Пришло время расстаться,
Уже так много было сказано,
Но еще не все чувства исчерпаны,
Я оставляю тебе этот стих.
Прочти его одна в безмолвной тишине,
Когда тебя начнет тревога мучить,
И помни:
Все мои мысли были только о тебе.
Я думаю о Брюсе, как о человеке, который любил смотреть, как падают капли мягкого легкого дождя, и ощущать их прикосновение на своем лице.
Настоящий Брюс – это человек, который мог сидеть, глубоко погруженный в свои мысли, их отражение осталось в его дневниках:
[…Я должен научиться сначала понять, прежде чем судить или быть судимым. Я не могу слепо следовать за толпой, принимая на веру то, чем руководствуется большинство].
