Карл Сэндберг - Линкольн

Этой ночью по всей территории, прилегавшей к реке Сэнгамон, горели костры из ящиков, бочек и хвороста. Духовой оркестр и ликующая толпа подошли к дому Линкольнов и потребовали речи от избранника республиканцев. До рассвета раздавались крики «ура» и вопли мелких групп демонстрантов.

«Странные и противоречивые» элементы «собрались со всех четырех стран света», как говорил Линкольн, и создали могущественную партию, в которой соединились молодость, различные программы, религиозные фанатики, доморощенные философы и честолюбивые политические деятели. Влиятельные группы промышленников, железнодорожных магнатов и финансистов пришли к выводу, что это многообещающая партия. Пенсильвания, Нью-Йорк, Новая Англия были довольны перспективами заселения Великих Равнин, улучшения торговли и выгодных тарифов. В платформе республиканцев значилось: «Интересы всей страны властно требуют постройки железной дороги к Тихому океану.

Федеральное правительство должно оказать немедленную и действенную помощь в этом деле».

Орды политиканов уцепились за республиканскую партию, как за вероятного победителя на выборах; ведь правительство тратило 80 миллионов долларов в год на управленческие расходы; от чиновников зависело получение должностей, контрактов, различных выгод, а политиканы были связаны с угольными, нефтяными, стальными, чугунолитейными, железнодорожными и пароходными компаниями, с торговыми предприятиями.

Платформа республиканцев предусматривала определенные выгоды для фермеров, рабочих, промышленников и коммерсантов. Партия бралась за решение давно запущенных и избегаемых вопросов. Различные компании вовсю старались, чтобы связанные с ними политические деятели занимали первые ряды, состояли членами комитетов и имели влияние в новой партии.

Спрингфилдец, избранный в знаменосцы партии, казался иногда слишком робким и застенчивым. Он и стремился и не стремился к этому посту. Он был вроде ясновидящего, который знает, что впереди ужасные времена. У него были личные колебания. В конце концов он был лишь темной лошадкой, но на нее уже надели седло. Он имел возможность размышлять над старой пословицей: «Лошадь думает об одном, а наездник о другом».

Специальная комиссия съезда формально известила Линкольна о его избрании. Он также сперва устно, а после ознакомления с программой и письменно сообщил о своем согласии. Он будет сотрудничать с партией, «моля божественное провидение о помощи…».

В июне на национальном съезде демократов в Балтиморе после ожесточенных, яростных споров кандидатом в президенты был выдвинут Дуглас из Иллинойса. Делегаты одиннадцати рабовладельческих штатов покинули съезд. Они ушли из партии и наметили своим кандидатом Джона С. Брекенриджа из Кентукки, с презрением и ненавистью отвергнув Дугласа. Они согласились с мнением Джона Рандолфа, который сорок лет назад советовал отделиться от Союза, утверждая, что «требование сдачи штатом части своей независимости равносильно требованию, чтобы девушка отдала часть своей девственности».

Судья Дэвис получал много писем, в которых интересовались тем, как Линкольн, если его изберут, будет раздавать назначения на должности, попечительства, как он будет обращаться с партийными фракциями, решать надвигающиеся проблемы. Дэвис просил Линкольна указать ему, как отвечать на эти письма. Линкольн подготовил образчик ответного письма и послал его Дэвису, чтобы тот отправлял его от своего имени.

«У меня были частые и исчерпывающие беседы с мистером Линкольном. Суть его высказываний сводится к тому, что он не намерен сейчас или потом, во всяком случае до выборов, связывать себя с кем-либо — с человеком, кликой или фракцией; и в случае, если ему будет доверен высокий пост, он с удовольствием выполнит свой долг и будет обращаться разумно и беспристрастно со всеми. Он думает, что ему нужна будет помощь всех. И даже, если бы у него оказались друзья, имеющие право на награду, или враги, которых нужно было бы наказать, — а врагов у него нет, — он не мог бы позволить себе роскошь отказаться от талантливых людей или пойти против общественного мнения населения любого района страны».

Избирательная машина работала вовсю. Молодежь в специальных мундирах маршировала в факельных шествиях. Сьюард выступал в северных штатах; когда он проезжал Спрингфилд, Линкольн поехал на вокзал и устроил ему сердечную встречу.

По всей стране выступали батальоны ораторов. Они спорили, угрожали, обещали, приводили статистические данные, исторические факты, напоминали о случаях взрыва народных страстей. Но самому главному оратору партии нечего было сказать или почти нечего. Изредка он писал письма, пожимал руки ораторам, репортерам, политическим деятелям, которые приходили к нему десятками в дом на Восьмой улице.

В июне появились пять биографий Линкольна, сработанные литературными поденщиками. Позже были изданы более претенциозные и подробные биографии в переплетах. Были выбиты медали. Одна сторона медали рекламировала мыло, а на другой восхвалялся Линкольн. Начался поток просьб об автографах. Нашлись газеты, которые расценивали Линкольна как «провинциального адвоката третьего сорта… не умеющего говорить грамматически правильно…», он отпускает, писали они, «…грубые, бестактные шутки», он потомок «африканской гориллы».

Один из редакторов чикагской «Трибюн», Джон Лок Скрипе, долго интервьюировал Линкольна, и по его просьбе Линкольн написал автобиографию в 2 500 слов. Скрипс обработал этот материал и выпустил в свет миллион книжек по 5 центов. Это означало, что миллионы читателей теперь могли получить некоторые ответы на вопросы: «Кто такой Авраам Линкольн, что представляют собой он, его родня, его привычки, дом, каковы его убеждения, его политика, как он выглядит?» В брошюре рассказывалось о Линкольне, что он рано узнал тяжелый труд, начиная с «колки брусьев, пахоты, боронования, сеяния, мотыжения, уборки урожая и кончая работой лучковой и поперечной пилами». Сообщалось также, что он знаток и в спорте. «Он был первым среди своих одногодков в борьбе, беге, прыжках, в бросании молота, в метании лома».

Скрипе писал, что неоднократно, когда «право и справедливость были на стороне бедного клиента», Линкольн не только не требовал гонорара, но еще сам незаметно вручал клиенту пяти или десятидолларовую кредитку. Брошюра сообщала об участии Линкольна в мексиканской войне и его билле об уничтожении рабства в Колумбийском округе, о его дебатах с Дугласом.

Линкольн видел, что сильная молодая партия лепила из него фигуру героя, превозносила его, разукрашивала его персону сверх всякой меры. Сотни газет и уличных ораторов расхваливали его и называли «Эйби», «старина Эйби», «кандидат дровосеков», «человек из лесной глуши», «честный Эйби», «человек из народа»; о нем говорили, что он проницательный, красноречивый, достойнейший деятель данного периода, человек, начавший свою жизнь в хижине с земляным полом, но ему предстоит войти во Дворец Исполнительной Власти в Вашингтоне.