Император поддержал эту идею, он даже согласился принять Ломоносовский институт под свое покровительство и дал указание, чтобы «весь вопрос об институте прошел установленным порядком». Для строительства выделили место на Васильевском острове, недалеко от здания Императорской академии наук. Был также объявлен всероссийский сбор средств по подписке на сооружение памятника М. В. Ломоносову, который предполагалось установить рядом со зданием института его имени.
Однако начавшаяся Первая мировая война помешала осуществлению этого замысла. Долгие годы он ждал своего часа. Лишь в 1986 году, к 275-летнему юбилею М. В. Ломоносова, великому русскому ученому был сооружен, недалеко от предполагаемого изначально места, памятник.
Глава двенадцатая
Дела служебные и личные
В тот же год, когда великий князь был назначен президентом Императорской академии наук, один за другим выходят в свет сразу два новых поэтических сборника К. Р. – «Стихотворения К. Р.» (1879–1885) и «Новые стихотворения К. Р.» (1886–1888). Пахнущие типографской краской книги не залеживаются на полках в магазинах. Публика быстро их раскупает, и с каждым днем появляется все больше теплых отзывов, слов одобрения.
Достойно удивления, как великий князь успевал одновременно писать и издавать стихи, быть настоящим отцом-командиром для своих подчиненных в Измайловском полку, вести большую научную и общественную работу, оставаясь при этом нежным отцом и мужем? К тому же неукоснительно подчиняться законам высшего света – посещать балы, рауты, регулярно бывать при дворе…
Весной 1889 года Константин Константинович дал сольный фортепианный концерт в Мраморном дворце при большом количестве гостей, в присутствии императрицы и наследника престола – Ники, как называли его в семейном кругу. К этому событию великий князь готовился долго. Полтора года усиленных упражнений! Еще 19 сентября 1887 года он поверяет свои мысли дневнику:
…С замиранием сердца вижу себя в большой зале перед множеством гостей и слышу оркестр; вот приходит время вступать. Оркестр умолкает, и я начинаю. Ух, страшно!
Еще бы не страшно… Ведь играть нужно по памяти, без пюпитра с нотами, в присутствии двух сотен гостей, да еще в первый раз наизусть с целым оркестром! Впрочем, к этой «дерзости» великого князя подтолкнул Чайковский, а Антон Рубинштейн сказал после этого концерта, что «великие князья могут сделаться артистами, а последним никогда не попасть в великие князья».
Возможно, в словах Рубинштейна, великого музыканта, основателя Санкт-Петербургской консерватории, и была доля завуалированного сарказма. Но сам факт его присутствия на этом вечере говорит о многом.
…Приближается лето. Константин Константинович все чаще ездит в «милый Павловск» – иногда на велосипеде, а порой и на «экстренном поезде», если дела не терпят отлагательств. В это время он начинает огромный, подвижнический труд – перевод «Гамлета» У. Шекспира. Работа растянется на двенадцать лет – ведь нужно не только перевести текст, но и дать к нему обширные комментарии.
Летом этого года Константину Константиновичу приходится решать среди прочих один очень непростой вопрос, из разряда щекотливых. В конце августа у него побывал выдающийся ученый-химик Н. Н. Бекетов, который обратился к президенту Академии наук с просьбой увеличить штат своей лаборатории. Когда вопрос обсудили, великий князь завел разговор о профессоре Д. И. Менделееве, которому в 1880 году было отказано в приеме в состав Академии наук. Константин Константинович говорит о том, что ему очень хотелось бы принять Менделеева «в академию, как ученого, выходящего из ряда обыкновенных. Против него будет много голосов, но я надеюсь, что мы, русские, превозможем».
Из Павловска великому князю уезжать не хочется – так здесь хорошо и спокойно. Вот уже и лето прошло, осень вступила в свои права, а он так и продолжает курсировать между пригородом и столицей. Лишь в начале декабря, когда наступила настоящая зима, он вернулся в Санкт-Петербург. Казалось бы, дома, в привычной обстановке, жизнь будет протекать спокойно. Но в это время вновь возникли проблемы со здоровьем, которые то и дело давали о себе знать. Врачи предписали домашний режим, полный покой. Но Константина Константиновича тревожит, что возникшее недомогание не даст ему возможности «посещать заседания VIII съезда естествоиспытателей и врачей и хоть этим выразить, что я не считаю шуткой избрание меня в его почетные председатели. Мне предстоит устроить у себя большой обед для представителей съезда, надо будет говорить речь, и при мысли об этом душа в пятки уходит».
Но неожиданно для себя великий князь, не избалованный праздностью, находит в этом состоянии особую прелесть. Он много читает, начинает писать очерк «сказаний о древе крестном», занимается разбором книг, предается в тишине литературным занятиям. Все это – поистине удовольствие.
В кабинете, в шкапчике… поместил иностранную избранную литературу; также русскую поближе к моему месту у письменного стола в шкафу, служащему потаенной дверью, а остальная часть вместе с историей литературы, философией, психологией, критикой и библиографией установилась на полках шкафа под образами. Все касающееся истории вообще и русской в особенности с историей церкви, христианства и богословия перешло в приемную.
В Мраморном дворце великого князя навещают П. Чайковский и А. Рубинштейн, А. Майков и Я. Полонский…Он посещает художественные выставки, спектакли, но самое радостное событие начала 1890 года – рождение 11 января дочери Татианы. 7 февраля маленькая княжна была крещена в небольшой дворцовой церкви.
Этот год был поистине удивительным для молодых родителей! В декабре у Константина Константиновича и Елизаветы Маврикиевны родился еще один ребенок – князь императорской крови Константин Константинович (младший). Крестили его уже в следующем, 1891 году, 10 января.
Присутствовали на крестинах, как и полагалось в таких случаях, представители придворного духовенства, члены Государственного совета, гофмейстерины, статс-дамы, камер-фрейлины императрицы, гофмейстерины и фрейлины великих княгинь, министры, сенаторы, статс-секретари, почетные опекуны, первые члены двора, его императорского величества генерал-адъютанты и особы двора их императорского высочества великих князей Константина Николаевича и Константина Константиновича. Восприемниками у третьего сына Константина Константиновича и Елизаветы Маврикиевны были император Александр III, королева Мария Ганноверская и несколько других членов императорской фамилии. Напротив, через Неву, в Петропавловской крепости палили пушки. Колокольный звон раздавался во всех городских церквях. А здесь, в Мраморном дворце, совершение таинства сопровождалось пением «Тебе Бога хвалим». Торжественные, незабываемые минуты…
