— Ты — гений! — твердит он. — Я — бездарность!
А в конце она для него уже его ученица!
Это не администратор, то есть не профессия меня интересует, — он паразит, вошь, клоп на теле таланта, на голой душе личности.
Он думает только о своей выгоде и твердит, что о своей выгоде не думает. Он наглый лгун и твердит, что никогда не обманывает; он наглец и заверяет, что это чисто внешне; он ничего не понимает и притворяется знатоком.
Он дешевый, точнее, уцененный временем Сальери.
И еще хорошо бы ему быть откровенным, хорошо бы любить раздеваться, говорить о себе грязные правдивые веши, практически требуя откровения, провоцируя... благородство.
Роль у Мары Микаэлян в «Доходном месте». Вот уж загадка! Вышневский у Островского очень функционален. Он обслуживает Жадова и всю конструкцию мысли. Выбор меня на эту роль — превращение великой пьесы в плохую оперетку? Это власть! Это респектабельность! Это убежденность! С этим борется Жадов. А все начинается с приставания к жене по молодому делу. Зачем?
Предположение первое: его любовь и страсть превратились в ненависть, в уничтожение своей жертвы, в издевательство, в садизм.
Он жулик (как оказывается)... и она это знает. Очень может быть, что ее слова «неправда, вы и раньше...» — она просто не договорила, но он дал ей пощечину и потом валялся в ногах, умоляя о близости.
Он ее целует, она бесчувственна! Он открылся в любви, как последний хам. И мы видим, что он может убить!
В песнях он «философствует!».
Он умирает не побежденный, а наоборот: сдохну — и все «шито-крыто!».
«Не взять его живым правосудию!» Он действительно реалист, но философ низкого, поборник грязного, рыцарь подлости и гений негодяйства.
В признаниях в любви, как это выстроено в сценарии, должно быть движение в сторону сбрасывания маски и открытия в нем сущности.
А другое решение — бытовое: он искренне любит и искренне не верит в «жадовщину». Он ничтожен и мелок — оттого и генерал (но это почему-то скучно, и думать об этом скучно, и мысль о роли сразу клюет носом и засыпает).
Но введение куплетов все меняет. Генерал, поющий куплеты, — уже фигура несерьезная. Нечего Маре апеллировать к Островскому. Хотя в масштабе это касается всего действия.
(Очень неприятно работать с Г. Гладковым — он уже ощущает себя вполне автором вместо Островского — так и кажется, что он хотел бы сказать: фильм должен сниматься к музыке, а не наоборот.)
Роль в Одессе — очень нравится. Это Твен! Это «Том Сойер»[61]. Скромный человек, мечтавший о своем достоинстве, когда его оклеветали и назвали убийцей, — сам поверил в свое убийство и ... что-то в его жизни сбылось!
Твена надо попробовать играть по-феллиниевски. Фигура должна быть особенная, гротескная. Только тогда она станет кинематографически живой. Как хотелось бы приклеить огромный нос. Это американец эпохи подъема. Он верит в себя и в свое супердостоинство, как и в то, что может стать президентом, если захочет. Он бесконечно наивен и при этом серьезен, вернее, потому так и серьезен.
08.05.81 г.
Вот оно, возмездие за беспринципность, — прислали из Риги сценарий. «Гарен» — главная положительная роль. И хорошая, и сердечная, и съемки приятные, и прибалты интеллигентные — как говорится, ешь — не хочу! А тут уже три роли, две поездки, выпускать Мишу и Любу[62], лекции на курсах.
Сценарий, может быть, и скучноватый: мало событий, написан микромир, где сын и отец.
09.05.81 г.
Итак, Вышневский! (К встрече с М. Микаэлян.)
Первая сцена: Начало роли «великого» чиновника — унижение в семье. Его не любят. Он купил жену, но не купил любовь. Далее: у него просят место. Далее — он побеждает Жадова и -терпит крах!
То, что сажают (хотят судить), — для этого мира не есть поражение. — Это — «не повезло». Позиция хапуг побеждает несмотря на это.
Конечно, у Островского такое начало роли — открытие, ибо при его чине унижение перед женой в те времена было ясным и не однозначным, ее правота — сомнительна.
У нас это водевильно и поэтому неинтересно. После этого разыгрывать большого чиновника очень сложно, и разоблачать нечего.
Тут у Островского пролог к правоте Жадова. (Позиция Жадова очень уж была сомнительна!) А нам что делать? Портрет очень бы помог. Сплошные вопросы и никаких пока ответов.
1. В чем смысл построения роли? Точнее, в чем радость мысли? (Просто смысл наскрести всегда можно, но важна не убогость смысла, а его радость!)
2. Вышневский сильно деформирован куплетами. Надо разобраться, как и в какую сторону? Кто он в этой системе образов? Желанное и невозможное для Юсова? Мечта Белогубова? Это апологет позиции, это столп общества. Он гибнет, но позиция его побеждает, так? Или нет? Или... это серия этюдов на мнимое величие? Или... это комичность и ничтожность фигуры кажущегося столпа? Что это?
3. Любит ли он жену? Он хочет ее любви! Он ее хочет. Он воюет за нее. Покупает ее. Почему-то все время кажется, что он ненавидит ее почти так, как Жадова (это выясняется во второй сцене). Или все-таки любит?
4. Он прав или нет? А может быть, в чем-то глубоко прав?
5. Тут во всем вопрос жанра. По жанру это фигура комедии. Но это — великий мира сего! Его должны играть, он — сила, и это яснее всего в страхе перед ним собственной жены. Она — героиня. Зоя Космодемьянская. Ее сила — это слабость, но и непреклонная холодность. Она и руки наложить на себя может.
К портрету борзые собаки (хотя их держали в поместьях).
Спальня ее с попугаями и пальмами. Могут прислуживать негры — арапы.
Сборы в постель к жене! (Возраст!) Надо выпить рюмку, подышать и т.д.
09.05.81 г. Вечер
Обо всем договорились с Марой. Хочется сделать, чтобы вылез из него Белогубов и Юсов — плебс и хам (во второй сцене)... Поглядим. Замысел предложил Маре я такой:
Генерал Вышневский был ничтожеством, шутом, но... в том-то и дело, что ничтожества и шуты в мире «доходных мест» — великие люди. Это великий человек. Ничтожество оказывается сильнее и умнее, чем думалось...
Что ж, вполне интересно, если прочитается, а прочитается, если сыграю финал.
02.06.81 г.
Вчера закончил роль в «Доходном месте». (Будет пересъемка.)
06.06.81 г.
Еду в Ленинград. Вчера отснялся в большой сцене в «Душе», не знаю — пока очень нравится. И Ротару нравится, и Боярскому. Очень важно, наверно, поговорить со Стефановичем. Волнуюсь — не вызывают на «Тома Сойера». Предложили две хорошие роли. Гаузнер в чудном сценарии «Куда исчез Фоменко?» и в чуднбм «Предчувствие любви». Сюр? Абсурд? Как будет смотреть зритель? Но сыграть хочется и там и там. (И там и там роли для Леночки.)
Мара Микаэлян хвалит. Но это почему-то ни в чем не убеждает. Как там мой генерал?
