Да и в рядах самих сербов произошли изменения. Самые отчаянные и великодушные, самые храбрые и бескорыстные бойцы в массе своей сложили головы в прошедших ожесточенных боях. Уцелели же люди иного душевного склада, для которых война стала повседневной работой. Война превратилась в стиль жизни. И основная его идея — «Нет нуды гинуть» («Нет необходимости умирать») пагубно отразилась на последующих событиях. Пассионарный, горящий в своем православном порыве сербский генофонд в Боснии оказался основательно вырублен. Нация устала.
Вот почему весна 1993 года становится пиком участия наших ребят в Боснийской войне. Постепенно надобность в таком количестве русских у сербов отпадает. Но еще раньше истощились средства, хоть и требовали ребята самый минимум.
* * *
Однако в Балканском безумии расколоты и враги сербов. Удерживать паритет помогает отсутствие единства у мусульман. Тлеет вражда между мусульманской армией БиГ и мусульманской же милицией (МОС), куда входят пришлые моджахеды, санджакли и мусульмане-экстремисты. Разного рода добровольческие и полупартизанские отряды превращаются в серьезную политическую силу. И отношения с ними складываются не самые простые.
Сепаратизм зеницкой и тузлинской группировок выливается в открытые вооруженные противостояния. В Бихаче разногласия политические обернулись боями между отрядами Фикрета Абдича и пятым корпусом армии БиГ. А полевые командиры Како и Пушка в Сараево, Пашалич в Мостаре открыто не подчиняются руководству.
Да и само высшее мусульманское руководство выступает не единой когортой. Официальный лидер, Алия Изетбегович — фигура, хоть и авторитетная, но не основная. Реальная сила стоит за такими дельцами-политиками, как Эюп Ганич или премьер-министр Харис Силайджич. Ганича считают послушным проводником американских интересов. Что для него диссидент-экстремист Изетбегович? Когда того в 1992-м захватила ЮНА и просила в обмен на его голову свободный выход своих подразделений из блокады, Ганич поначалу пытался не идти на сделку, смирившись с возможной гибелью Алии.
Разброд в стане мусульман не случаен. У сербов есть духовный стержень, они воюют за единую Сербию. А вот у мусульман такой опоры нет. Попытки насадить законы шариата, как в Иране, наталкиваются на их неприятие простыми людьми. Вот и образуются мусульманские анклавы, с ориентированной на войну экономикой. А правят там какие-то военные князьки, зависящие от своих иностранных спонсоров. Так что исчезни общие враги — сербы, мусульмане сцепились бы между собой в ожесточенной грызне. Тогда, в1993-м им явно требовался единый режиссер. Вскоре он появится.
А значит, будь у сербов побольше воли да поддержка России — и они сумели бы поставить победную точку. Но их предали все.
И воцарился страшный «холодный мир» 1993 года.
* * *
Балканская война 1990-х вечным позором впечатается в историю цивилизованного Запада. Любому из нас, прошедшему бои в Боснии, его имя внушает ненависть и отвращение к этим «миротворцам» и к тупой толпе западных обывателей.
Попытка более или менее мирного раздела Югославии провалились, вспыхнула цепная реакция межнационального и межрелигиозного конфликта. Против сербов развернулась пропагандистская война. Система mass media сделала из них образы чудовищ, агрессоров и садистов. Механизм создания образа врага хорошо отработан еще на русских. Были сфабрикованы чудовищные агитационные фальшивки. Такса за фильм ужасов о «сербских зверствах» производства подпольной киностудии Сараево была всего-то порядка десяти тысяч дойчмарок. Догадайтесь, кого же действительно истязали и убивали перед камерами. Сербам приписали намерение разрушить мусульманские общины через массовое изнасилование женщин-мусульманок. Здесь свою лепту внес и Папа Римский. Потом этот бред перестал нестись в эфир, но перед сербами никто даже не извинился. Дело-то было сделано, и образ серба-насильника крепко впечатался в подсознание западного обывателя. Где-то между спортивными матчами, ток-шоу и мыльными сериалами.
Западу очень нужен образ врага, и если такового нет, то его изобретают. Когда исчезла Союзная Держава, «Империя зла», то понадобились хотя бы змеи вместо «Русского дракона». Ведь Запад — общество спектакля, и не зря актеры вроде Рейгана — его лидеры. Ведь когда нет страшного инородного врага, то взоры могут обратиться вовнутрь западного общества и это «сказочное общество» приходит в ужас от подобной перспективы. Вот почему Запад произвел конверсию, превратив антикоммунизм (умело лакированный страх и ненависть к русскому миру) в лютую, невменяемую сербофобию.
Уникальный, парадоксальный случай — лозунгами о свободе, правах человека и демократии освятили уничтожение сербов. Сербов объявили и агрессорами в гражданской войне на собственной земле. По такой же логике агрессорами надо объявлять и нашу армию, которая добиралась до гитлеровского горла в 1944-45 годах по Восточной Европе. (Впрочем, некоторые политики уже делают это.) Показателен такой пример: отделение Македонии от Югославии произошло полюбовно и бесконфликтно. Но Запад не хотел признавать Македонию. А потом долго трубил о подготовке сербами «очередной агрессии» в Македонии, чтобы иметь возможность ввести туда свои войска.
Убийства, насилие и этнические чистки? Да ведь они — на совести каждой из сторон войны. Особенно в Боснии, где сильно клановое, родовое начало. За преступление одного из людей отвечает весь клан, и пятно позора ложится на потомков преступника. И на защиту своего встает весь род. Человек здесь часть большего, и без этого он никто, и нет смыла в жизни… Потому люди, у которых вырезали семьи, вообще-то мало считаются с гаагскими и женевскими конвенциями Запада, который давно не видел у себя жестоких войн. Там, полвека назад обыватель спокойно покорился новым хозяевам, не создавая массовых партизанских движений. Да и сама партизанская война такова, что победу в ней вырывает тот, кто уничтожает питательную среду для отрядов противника — местных жителей. Немцы у нас в 41-45-м и американцы во Вьетнаме в 60-х действовали так же, создавая полосы «выжженой земли».
Вот почему среди тех, кто убит в Югославии 1990-х добрая половина мирное население. Но, крича о сербской жестокости и этнических чистках, забывают о том, что шестьдесят тысяч мусульманских беженцев нашли свое убежище в Сербии. А это значит, что сербы не собираются строить свое государство на принципе «чистоты крови».
Зато жизнь пленных сербов у мусульман западная пресса всегда рисовала чуть ли не райской. Однако, цена тайного вывоза серба из мусульманского Сараева, из этого «рая», в 1994-м достигала десяти тысяч марок? В основном перевозкой «живого товара», кстати, занимались ребята из французского контингента миротворцев, так как мусульмане его не очень контролировали в благодарность за оказываемую им военную помощь. Запад же почти совсем не говорит о том, как сербов на захваченных территориях превращают в заложников, тогда как православные предпочитают высылать мусульман и католиков с занятых при наступлении земель. Запад попытался создать «сербско-мусульманский» союз и даже ввел одного серба-предателя в состав правительства Силайджича. Впрочем, успеха сие начинание не имело.
