Тогда Хуго предлагает советским ВВС в качестве тяжелого бомбардировщика военную версию своего трехмоторного пассажирского самолета под индексом R-42 (перевернутый индекс G-24). Производство запрещенного в Германии боевого самолета он организовал на заводе в Швеции. Летом 1925 года такой бомбардировщик прилетел на Центральный аэродром Москвы для демонстрации своих характеристик и произвел должное впечатление на командование ВВС Красной Армии. Несмотря на то что первый советский тяжелый бомбардировщик ТБ-1 конструкторского бюро Туполева уже начал летные испытания, Юнкерсу заказывают более двадцати его R-42.
Этот боевой самолет родился в единственном экземпляре в Дессау под секретным названием Kriegsflugzeug К-30 глубокой осенью 1924 года. По документам, которые могла проверить Контрольная комиссия, он проходил как санитарный самолет, переделанный из пассажирского. Пришлось доработать центроплан и носовую часть самолета, сверху фюзеляжа окантовать два выреза под открытые кабины стрелков с пулеметами, снизу фюзеляжа установить выдвижную стрелковую установку и бомболюк, установить подкрыльевые бомбодержатели для небольших бомб и заделать часть окон пассажирского салона. Всего самолет мог доставить одну тонну бомб. Но никакого вооружения и боевого оборудования на нем не устанавливали. В таком виде он прилетел на завод в Лимхамне, где был доработан полностью, завершил летные испытания, стал эталоном для серийного производства R-42 и слетал на смотрины в Москву.
Бомбардировщики в Швеции собирали из деталей и узлов, присланных из Дессау, а также переделывали из прилетевших оттуда пассажирских G-23. Все боевые машины снабжались двигателями Юнкерса L-5 по 310 л.с. Они могли эксплуатироваться на колесах, лыжах и поплавках. С завода в Лимхамне самолеты в контейнерах везли морем в Мурманск, оттуда по железной дороге на завод в Филях. Здесь самолеты вооружались, испытывались и отправлялись в воинские части под названием ЮГ-1.
Первые бомбардировщики Юнкерса получила авиация Черноморского флота. Это был последний заказ, которым был занят завод Юнкерса в Филях. К концу 1926 года было поставлено пятнадцать ЮГ-1, а в следующем году оставшиеся восемь. Они состояли на вооружении бомбардировочной эскадрильи в Ленинградском военном округе и у моряков Балтийского флота. После списания эти самолеты Юнкерса еще долго служили в Гражданском воздушном флоте СССР.
Военная хунта, фактически управлявшая Германией с 1917 года и до прихода к власти нацистов, после поражения в войне была поставлена перед выбором: смириться с полным запретом всей военной авиации в Германии или получить ужасные последствия безрассудного неповиновения – расстроенную экономику, голодающее и бунтующее население, потерю территории. Но, убедившись в важности военной авиации, немецкие генералы уже не могли отказаться от этого вида вооружений и решили обладать им снова, но в секрете. Когда первоначальная увертка – полицейская авиация Polizeiflieger и полувоенные авиакомпании – не прошла, они приступили к интенсивной программе перевооружения вне территории Германии.
Пассажирский G-24 шведского производства
В первые же месяцы после окончания Первой мировой войны большинство немецких компаний, производивших вооружения, основали за границей тонко замаскированные филиалы, в которых продолжались исследования, разработки и производство. Швейцария, Швеция, Литва и Финляндия предоставили свои предприятия для модернизации стрелкового оружия, танков и подводных лодок. Авиаконструктор Дорнье, строивший многомоторные бомбардировщики Германии в компании Zeppelin-Staaken, обосновался со своим авиазаводом в Швейцарии на берегу озера Констанце. Самолетостроительная компания «Альбатрос» открыла свой филиал в свободном городе Мемеле (Клайпеда) в Литве. Фоккер продолжал разрабатывать боевые самолеты в Нидерландах.
Многие гражданские самолеты можно было легко переделать в боевые. Оставшись без военных заказов, производители авиационных моторов западных стран с удовольствием негласно продавали лучшие из них немецким конструкторам. Другое дело – базы для испытаний и тренировок. Мест, которые были бы скрыты от глаз разведок стран-победительниц, найти в Европе было трудно.
Тогда германский Генеральный штаб обратил свой взор на Москву, хотя опыт общения с большевиками был крайне негативным. С 1917 года немецкая армия была вынуждена заниматься оскорбительными и дорогостоящими операциями по жестокому подавлению организованных большевиками революционных волнений в Германии и на оккупированных ею территориях. Затем немцам пришлось помогать генералиссимусу фон Маннергейму уничтожить красных финнов. А зимой 1918/19 года армия потопила в крови движение «спартаковцев» и рабочие советы в Баварии. Юнкерсу докладывали по секрету, что лоббистом дружбы с Германией в правительстве России выступал Карл Радек, отсидевший в берлинской тюрьме Моабит за участие в восстании «спартаковцев» и считавшийся знатоком достижений немцев. Он уговаривал Ленина, Троцкого и Сталина воспользоваться техническим и организационным багажом немцев, накопленным за последние годы, через военное сотрудничество с ними.
Несмотря на горячую «любовь» к большевикам – теперь других вариантов не было, – немецкая военная делегация поехала в Москву. Русским обещали передать все конструкторские и технологические секреты, весь накопленный опыт промышленности и армии Германии.
Сталин обеспечил немцам режим наибольшего благоприятствования, предоставив для их авиаторов Высшую школу военных летчиков в Липецке с аэродромом, ангарами и складами авиационных материалов. Для танкистов – учебный центр «Кама» с танкодромом, мастерскими и вспомогательными службами. А рядом с городком Вольск на берегу Волги, недалеко от Саратова, немцам предоставили военную базу «Томка» с аэродромом, ангарами и лабораториями для разработки и испытаний боевых отравляющих веществ. На полигоне в Шиханах распыления отравляющих газов испытывались самолетом «Альбатрос» L-78, доработанным на авиационной базе в Липецке. Масштаб реализованных проектов немецких вояк даже сегодня поражает своей наглостью.
«Научно-экспериментальный и испытательный центр самолетов», сокращенно WIVUPAL, – такое название немцы придумали для своей авиационной базы в СССР, которую они формально получили весной 1925 года. Фактически они уже четыре года летали тут, посылая учиться своих курсантов к русским. Но сначала она называлась скромнее – «Немецкая авиационная школа». Рядом с городом Липецк недалеко от Воронежа и в 400 км к югу от Москвы давно был действующий аэродром. Летом 1918 года отсюда летали на бомбежку позиций Мамонтова и Шкуро доставшиеся большевикам «Ильи Муромцы». Теперь немцы намеревались здесь путем сравнительных летных испытаний выбрать для себя лучшие образцы боевых самолетов и переобучить костяк своих ВВС. Аэродром передавался в совместную советско-немецкую эксплуатацию с русским персоналом обслуживания.
