— А не опасна ли служба?
— Как вы там, на вашей подводной лодке, живете?
— Как вы на этой подводной лодке плаваете?
— А что вы на глубине в иллюминаторе видите?
И так далее, и тому подобное. Как отвечал на эти вопросы морячок, неважно, но, видать, удержу его фантазии не было, потому, что эта ситуация моего начальника откровенно веселила и забавляла. Он так и сказал:
— Я сижу, слушаю и потешаюсь. Мое инкогнито было обеспечено гражданской одеждой, а о своей службе я вслух не высказывался.
А вопросы на бывалого морячка так и сыпались, так и сыпались! В ответ же качественно приготовленная лапша, сдобренная острым кетчупом изобретательной выдумки, на уши слушателей так и вешалась, так и вешалась.
— А чем вы вообще занимаетесь на своей подводной лодке?
— В первую очередь службой, но можем и рыбку половить.
— Как это? Разве такое возможно?
— Да запросто! Мы на своей подводной лодке погружаемся на глубину. В подводном положении открываем переднюю крышку торпедного аппарата. Труба заполняется водой. Затем в отсеке нагнетаем давление воздуха так, чтобы оно сравнялось с забортным. Теперь можно открыть заднюю крышку торпедного аппарата. И вот тут начинается самое интересное…
— Что?
— Так как давление одинаковое и в отсеке, и в торпедном аппарате, то вода из трубы не выливается, а стоит вертикально. Вы просто не поверите! Морская рыба сама оттуда выпрыгивает и ныряет прямо в отсек! Только успевай подставлять лагуны и котлы, а когда уже не во что ее набирать, так мы просто руками ловим.
— О!
— Вот это да-а!
— Вот где настоящая рыбалка!
— А вы что думали? Мы же подводники!
— Да, изобретательный народ.
Конечно, мой начальник мог представиться публике и с видом бдительного замполита превратить занятного рассказчика в клоуна, просто сказать, что он несет полную чушь и ахинею, опозорить его и пристыдить. Однако Виктор Григорьевич понимал шутку и этого делать не стал. Зачем разочаровывать завороженную рассказом публику и клеймить занятного и остроумного выдумщика? Не зря мой друг Петр Калинин любил повторять народную мудрость: «Не соврешь, не расскажешь». Оставшись наедине с моряком, мой начальник представился и со смехом посоветовал:
— Дорогой друг, ты, конечно, молодец и рассказчик хороший. Только в следующий раз, если будешь байки травить, выдумай что-нибудь правдоподобней. А то ведь слушателем может оказаться и особист. Он тебя внимательно выслушает, только тогда ты еще более внимательно будешь слушать приговор военного трибунала…
— За что? — удивился веселый морячок.
— За поклеп на наши боевые субмарины.
Впрочем, полагаю, что слушатели в вагоне поезда дальнего следования не были полными неучами, они понимали шутку и ценили хорошую выдумку. Тут мой начальник тоже просто шутил, своеобразно. Ведь что такого страшного мог бедный моряк нафантазировать, чтобы сразу уж казалось правдоподобным и обидным для безопасности страны?
«24 сентября 1979 г.
Заказать кран и торпедовоз с 09.00 до 20.00. Старший А. М. Куксов.
На корабле под командованием Валентина Андреевича Шпирко, где командиром БЧ-3 был капитан 3-го ранга Анатолий Михайлович Куксов, старшиной команды торпедистов мичман Юрий Васильевич Ситкин, старшими торпедистами мичман Александр Илларионович Белобородов и старший матрос Димов, намечалась погрузка торпедного боезапаса.
В нашем штабе были офицеры, казавшиеся на первый взгляд беззаботными хохмачами, это капитаны 3-го ранга Анатолий Юрин, Константин Винокуров, капитан-лейтенант Алексей Израилевич Шахов. Они имели великолепное чувство юмора, особенно первые два. Часто на различных построениях из их уст можно было услышать забавные шутки и остроты, которые всех развлекали. Из этой троицы лично мне больше нравился Анатолий Юрин, он был более демократичным и простым в общении. Как-то из его уст вылетела шутка, адресованная владельцу «Запорожца»:
— Ты коленками на ушах мозоли еще не натер?
Или Се ля вуха — перефразированная им же с французского языка на русский известная фраза «Се ля ви», «такова жизнь». Прелесть этой фразы в том, что она перекликается с аналогичной русской «Такая житуха».
Или он говорил: «Этот вопрос не по окладу», давая понять несведущему, что проблема находится не в его компетенция и по ней следует обращаться к соответствующему должностному лицу. Хотя, конечно, и он бы мог разобраться, но зачем ему лезть не в свои дела.
Он него можно было услышать выражение, произносимое ласково и почти с придыханием, маскирующее свое коварное предназначение: «Иди ко мне, мой маленький лягушонок». В комментариях оно просто не нуждается. Хотя в какой-то мере перекликается с комдивской репликой: «Ком на хер».
С Алексеем Израилевичем Шаховым мне пришлось больше пообщаться при приеме дел нештатного финансиста и при обращении за советом при освоении этой непростой общественной нагрузки. В мою бытность все они на ступеньку были повышены в воинском звании.
«28 сентября 1979 г.
Оповестить командиров БЧ-3 о занятиях по аварийности в УЦ (Учебном центре) в 10.00.
Замечания, сделанные вчера при проверке помощником флагманского минера флотилии, устранены».
Жизнь соединения не замирала ни на секунду, что видно даже на примере такой немногочисленной службы, как БЧ-3. Занятия, проверки, разбор «полетов» и снова занятия, проверки и опять анализ и обобщение недочетов. И все это в перерывах между походами, а то и там же, плюс ракетные, торпедные стрельбы и прочие выходы в море.
Рождение знаменитой песни
Рассказывали, что композитор Александра Пахмутова и поэт-песенник Николай Добронравов в середине шестидесятых годов побывали на Краснознаменном Северном флоте. Понятно, что такое посещение дорогого стоит, равно как и ко многому обязывает, так как в подобных случаях от творческого союза, работающего на семейном подряде, ждут ответного жеста в виде замечательной песни. А тут как назло старания не сопровождались разрешением от бремени впечатлений достойным хитом. Ну не возносил Пегас этих гостей на Парнас, и все тут. А флотский народ, обнадеженный, ждал и никак не мог дождаться песенного успеха. Командование флота с участием и тревогой следило за творческим процессом и проявляло такт и сочувствие, даже готовность помочь. А процесс затягивался, а результата — все не было. Несчастная композитор сама измучилась, и зрителей уморила ожиданием.
Начальственная массовка пошла навстречу будущей обладательнице успеха и решила создать ей соответствующие условия, произвести как бы рекогносцировку по месту. Пахмутову обрядили в канадку — кожаную меховую куртку, предмет формы одежды подводников — и повезли погулять на плавучий пирс, где и оставили в вольное творческое плавание по причалу. Разумеется, пространство от всех посторонних освободили и бедная будущая автор хита, приняв позу мыслителя, понятное дело, не такую статичную, как у Родена, стала прогуливаться по отведенной ей территории в муках творчества.
