Ознакомительная версия.
По своей натуре я не терпел тех вновь назначенных командиров, которые, прибыв в соединение или часть, не успев ещё ознакомиться с условиями их жизни и работы, не узнав, почему то или иное делается так, а не иначе, начинают отменять существующее, вводить нечто новое, находить негодным всё, что было до них. Но на этот раз я изменил своему правилу и, присутствуя на этом малознакомом мне по принципам организации учении, выступил на разборе с довольно решительной критикой и потребовал, чтобы сразу же после приземления, не теряя ни одной минуты, войска приступали к решению задачи.
На одном из учений произошёл интересный случай. После выброски большого десанта два парашютиста, у которых были раскрыты парашюты, столкнулись в воздухе, и у одного из них парашют сложился, что угрожало ему гибелью. Другой не растерялся в столь сложной обстановке, мгновенно схватил стропы и удержал товарища. На одном парашюте с удвоенной скоростью они начали приближаться к земле.
Командир части вместе с врачом сели в машину и поехали к месту вероятного их приземления, а мы продолжали наблюдать в бинокли за их ускоренным спуском. Видели, что они приземлились и что никто из них не поднялся, как это обычно бывает, чтобы погасить наполненный ветром парашют…
Вскоре вернулся командир части и с улыбкой доложил: «Всё благополучно, оба отделались небольшими ушибами, а когда мы к ним подъехали, оба обнимали и целовали друг друга…».
Позднее я не раз наблюдал на тренировках и учениях подобные столкновения парашютов, и почти всегда это происходило с куполами парашюта одной системы. У меня и раньше возникал вопрос: почему сейчас у десантников такие парашюты? Но я молчал, боясь, с одной стороны, показаться невежественным в глазах подчинённых, опытных десантников, а с другой стороны, опасался этим вопросом невольно подорвать веру в принятый тогда парашют.
После ряда случаев я собрал пятерых ответственных и опытных парашютистов из руководящего состава и задал им такие вопросы: почему прежний парашют был заменён новым? От кого исходила инициатива замены? При этом я их предупредил, что разговор должен остаться между нами.
— Конечно, старый надёжнее, — сказали двое из пяти. Трое высказались за новый. При этом все они ответили, что перешли к нему в конце войны, а по чьей инициативе — никто не мог сказать. Тогда я подумал: «Инициатор, вероятно, находится в этой тройке. Все пятеро знают виновника замены и не хотят его поставить в неловкое положение в глазах нового командующего».
Но вот пришло время, когда мы должны были заказывать промышленности очередную большую партию парашютов. Я заказ отменил.
Это вызвало бурю возмущения со стороны руководства фабрики. Они нам говорили, что мы на это не имеем права, заказ утверждён в плане и т. п. У специалистов, прибывших с фабрики для крупного со мной разговора, мне удалось узнать историю перехода от старого парашюта к новому. Они мне ответили: «Новый шить значительно проще, его может сшить любая мастерица, а прежний значительно труднее, его может сшить только высококвалифицированный мастер. Во время войны рабочих рук не хватало, мы и предложили десантникам упрощённые парашюты, они испытали и согласились».
Узнав это, я с ещё большим недоверием стал относиться к парашюту упрощённой формы и утвердился в решении их не заказывать. Мы решили перейти на другую систему купола, доложили об этом в Министерство обороны, и с ним согласились.
То же самое было с заказом на ножи для десантников. На складах их было очень много, и каждый год заказывались всё новые партии. Когда я поинтересовался, зачем они нужны, то оказалось, что задолго до войны, когда десантники прыгали с крыла тихоходного самолёта, один из них зацепился за хвостовое оперение; чтобы в таком случае можно было разрезать одну из строп, были введены ножи. Но самолёты уже давно стали иными, и ножи использовались исключительно для открывания консервных банок. С заказом на ножи мы покончили».
В апреле 1953 года решением Совета Министров и МО СССР Управление ВДА реорганизовано в Управление ВДВ, воздушно-десантные дивизии (за исключением 103 и 114-й) переведены на штаты трёхполкового состава.
А 1954 году генерал-лейтенант Маргелов вылетел на самолёте Ил-12 с Дальнего Востока в Москву. Там он сначала поселился с семьёй в гостинице при Центральном доме Советской Армии, где и жил некоторое время.
Свои первые шаги новый командующий начал, как и положено в таком случае, с решения кадровых вопросов.
Первым делом он заменил прежних командиров пяти воздушно-десантных корпусов, оценив их в аттестациях как несоответствующих занимаемой должности по причине отсутствия необходимой оперативной подготовки. Выросшие в годы войны, все эти комкоры не имели необходимого академического образования, а точнее, им не довелось окончить Академию Генерального штаба, весьма необходимую для службы в современных условиях.
«Но главной причиной кадровой перетряски с приходом на ВДВ нового командующего было его стремление к замене командиров соединений и полков на молодых и энергичных, совершающих парашютные прыжки, как и весь личный состав, — пишут сыновья В. Ф. Маргелова. — Да и сам Василий Филиппович был ещё сравнительно молодым, ему шёл 46-й год. Решению вопроса с комкорами помогла компания расформирования корпусов в армии, и он сам отпал, а уж обновление командного состава в дивизионном и полковом звене не представляло особого труда, но требовалось время для изучения прежних командиров».
К слову, в 1955–1956 годах управления ВДК, 11,21,100, 114-я, а в 1959 г. — 107-я, и в 1959 г. — 31-я гвардейская воздушно-десантная дивизия были расформированы.
«Генерал Борисов М. И., наблюдая в годы службы в ВДВ последующую кадровую политику командующего Маргелова, часто удивлялся тем или иным назначениям, которые, казалось, не укладываются в определённые требования к военным кадрам. А причина такого положения, по его мнению, состояла в особенностях характера и мышления командующего. Главный принцип, которым он руководствовался при назначении командиров соединений и полков, заключался в том, что командир должен иметь твёрдый кулак, способный навести порядок, и крепко держать в узде подчинённых командиров. Он отрицательно относился к так называемым командирам-интеллигентам, которые несмотря на хорошую оперативную подготовку, высокое общее развитие и хорошие человеческие качества не могли сделать дивизию по-настоящему боеспособной, — тогда все их прекрасные качества не принимались во внимание.
Но часто такой подход не всегда себя оправдывал и приходилось потом менять решение».
Ознакомительная версия.
