Ознакомительная версия.
Вторжение в Нормандию навечно останется событием первого порядка в истории войн. Это была первая крупная операция, в которой в полной мере успешно объединились при едином руководстве все три рода войск для достижения одной стратегической цели.
Германское Верховное командование не сделало необходимых шагов для адаптации своей структуры к потребностям проведения единых операций на суше, море и в воздухе.
«Полководец» Адольф Гитлер мыслил континентальными категориями, и в его памяти запечатлены статические фронты Первой мировой войны. Война всеми тремя родами войск против всего мира, с жесткими требованиями к военной технике для войны на суше и в воздухе просто превышала возможности промышленных и технических ресурсов Германии. Этого Гитлер признавать не хотел. Дивизиям, которые зависели от гужевого транспорта, того самого, который использовался в Первой мировой войне, приходилось воевать против механизированных частей противника. Шестидесяти устаревших дивизий было недостаточно для «защиты» чужеземного побережья и границ на всем протяжении 2500 миль. Военно-воздушные силы, состоявшие в начале вторжения из 90 истребителей и 70 бомбардировщиков, должны были противостоять превосходящим силам в воздухе, вести рекогносцировку и позволить себе оказывать активную поддержку сухопутным силам. Верховное командование было вынуждено в начале 1944 года издать директиву о том, чтобы «каждый самолет в небе рассматривался как вражеский».
Неразборчивость в средствах сопрягалась с дилетантством в германском Верховном командовании.
Фюрер и Верховное командование вооруженными силами в первые недели вторжения руководили операциями из Берхтесгадена, а затем из Восточной Пруссии. Были серьезные затруднения при таких расстояниях, особенно из-за невозможности воздушных сообщений – фактически столь же серьезные, как и те, что сковывали действия много критиковавшегося германского Верховного командования в Люксембурге в битве на Марне 1914 года. Ни один германский руководитель не побывал на фронте в Нормандии; на стороне союзников Уинстон Черчилль в числе первых посетил континент после вторжения. Хаос в командной цепочке в результате борьбы между армейскими и партийными руководителями резко контрастировал с «принципами руководства» – препятствовал всяким попыткам дать четкие и ясные приказы и вел к разделению власти. А расплачивались за это солдаты на фронте.
Вместо доверия между офицерами и солдатами были принуждение, обман, политические суды и трибунал. Младшие офицеры уже не отличались рвением брать на себя ответственность и инициативу, которые когда-то были визитной карточкой германского солдата. С учетом того, как обстояли дела, и принимая во внимание относительную силу противника, только стратегия широкого масштаба могла дать надежду на спасение. Вместо этого бои продолжались одновременно на всех театрах военных действий. Стратегические решения, принятые вовремя, предотвратили бы наиболее убийственные удары противника: на Востоке фронт следовало бы резко сократить и укрепить, накопить сильные резервы. Следовало отвести войска к рубежу Пиза-Флоренция – Адриатика, а затем к линии Альп. На Западе, прежде всего во Франции, из района к югу от Сены должна была быть выведена ударная группировка, созданная на восточном фланге, и предусмотрительно передана тыловым рубежам, что позволило бы принять отступающие войска, а затем обеспечить их прикрытие.
Но Гитлер, не способный к политическому компромиссу и лишенный какой-либо ясности мысли, приказывал войскам удерживать позиции любой ценой. Он бросил на произвол судьбы 200 тысяч солдат в их «крепостях». Фронтовики испытывали на себе физический, духовный и моральный гнет. Началось обескровливание германской армии, подобное тому, которое произошло в России зимой 1942/43 года. Оборонительную войну приходилось ввести без соответствующей огневой мощи и без поддержки двух других родов войск. Это была война, которую вели нищие.
Что касается технического руководства операциями, тут Гитлер не привык отдавать долгосрочные приказы. Он отдавал сиюминутные приказы тактического характера и часто вмешивался в дела даже на самом низком уровне командования. Обычно его приказы не соответствовали ситуации, сложившейся ко времени, когда они были получены. Он никогда не заслуживал той степени доверия, которого требовало напряжение боя. Методы его руководства умаляли достоинство солдата и человека.
Война на Западном фронте летом 1944 года обошлась Германии в полмиллиона убитыми и ранеными, включая тех, кто оказался в ловушке в районах «крепостей». Потери в боевой технике неисчислимы. В одной лишь кампании 1940 года на Западе потери только убитыми составили 40 тысяч человек.
В Западной кампании Гитлер был не способен почувствовать момент кульминации. Он обманывал других, но самым жестоким образом обманывал самого себя, когда пытался не замечать очевидных фактов, и возлагал несбыточные надежды на свое «чудо-оружие», вместо того чтобы признать фактическое положение Германии и сделать из этого необходимые выводы.
Даже в 1944 году Гитлер недооценивал своих противников на Западе. «Ни один умный воин не будет с пренебрежением относиться к своему противнику», – писал Гете в «Ифигении». Гитлер жил в мире неуемной фантазии, преувеличивая силу своей личности, пребывал в плену иллюзии о своем величии. Он пролил кровь своего народа как из-за своих авторитарных методов руководства обороной, так и в таких наступательных операциях на нормандском фронте, как контратака у Авранша.
Армия перестает быть армией, если она не способна воевать. Когда это происходило в войнах прошлого, ответственные военные и политические лидеры делали соответствующие выводы. Можно вспомнить действия Франции по прекращению войны 1870–1871 годов и решения Гинденбурга и Людендорфа закончить Первую мировую войну осенью 1918 года.
Принять это важное решение вновь потребовалось летом 1944 года. Военные, отдающие себе отчет в возложенной на них ответственности, – и Роммель в их числе – попытались устранить Гитлера и покончить с войной. Была предпринята попытка мятежа 20 июля, но она провалилась. Прямого влияния на положение на фронте это не оказало. Факты стали известны гораздо позднее; мотивы, масштаб и результаты мятежа оставались сокрытыми от рядовых бойцов.
Адольф Гитлер сознательно поддался иллюзиям, отказываясь признавать, что война проиграна. Он возлагал надежды на применение в войне «ФАУ-1» и подводных лодок, на раскол коалиции между Россией и Соединенными Штатами. Он не делал и не желал делать правильных выводов.
Ознакомительная версия.
