Таковы политические условия задуманного переустройства. Как видим, в республике бабувистов последовательно осуществляется принцип политического господства политической диктатуры трудящихся. Именно поэтому «полицейский декрет» и является, может быть, самым значительным, самым интересным документом заговора. В нем нашел свое высшее выражение разрыв бабувистов с идеями формальной демократии, нераздельно господствовавшими в течение предыдущих периодов Великой революции. Исторический поворот воззрений Бабёфа на якобинскую диктатуру замечателен тем, что он запечатлел переход его с позиций демократии на позиции революционной диктатуры. Но самый переход этот отнюдь не означал простого возврата к теории революционного правительства, выдвинутой в свое время робеспьеристами. Уроки якобинской диктатуры не прошли даром для Бабёфа и его единомышленников. И для них диктатура должна была явиться не временным состоянием, обусловленным превратностями военного времени и не средством к осуществлению оскопленного эгалитаризма в духе вантозовских законов, а необходимой предпосылкой полного, всестороннего преобразования общественного строя. Вместе с целевой установкой меняется и внутренняя структура режима диктатуры. Он покоится на признанном, открыто провозглашенном ограничении политической правоспособности нетрудящейся части населения республики.
Незавершенность всех этих проектов, отрывочность сохранившихся документов оставляют открытым целый ряд существенных вопросов. Мы знаем, например, что заговорщики занимались внесением ряда поправок в конституцию 1793 г. Между этой работой по исправлению и приспособлению конституции 1793 года и «полицейским декретом» есть известная неувязка. Предлагавшееся декретом деление на иностранцев и граждан в корне ломало всю якобинскую постройку 1793 года. Можно предположить, что с демократической конституцией бабувистам приходилось иметь дело, поскольку она все время фигурировала в качестве официального лозунга проектировавшегося восстания. После захвата власти бабувисты должны были считаться с необходимостью хотя бы временного ее осуществления. Но сама реализация конституции мыслилась ими в формах, значительно суживавших ее парламентарно-демократическую базу. В руках бабувистов она должна была стать лишь внешней оболочкой режима диктатуры, получавшего свое окончательное завершение в полицейском декрете. Дальнейшее же развитие демократии могло иметь место только по завершении задуманного общественного переустройства, когда границы коммуны должны были сомкнуться с границами республики, включая в свои пределы все ее население. В конечном итоге власти предстояло раствориться в обществе, сохранив в качестве главной своей функции не столько управление людьми, сколько управление вещами.
Помимо этих основных политических и экономических проектов, существовали и другие, касавшиеся организации военного дела, воспитания юношества, народных празднеств. Существенное значение имеет лишь, пожалуй, «декрет о войсках», который на ряду со всеобщей воинской повинностью и обязательной пятилетней службой в войсках устанавливает выборность командного состава. Соответственно с принципами общественного преобразования, и здесь предусматривается замена денежного довольства натуральным военным пайком. Воспитание юношества должно было стать национальным, всеобщим, равным. Государство должно было раз навсегда изъять это дело из рук семьи и взять его в свои. Соответственный проект бабувистов представляет, по замечанию самого Буонарроти, переработку проекта депутата Конвента Лепеллетье, выработанного еще в 1793 году. Бабувисты, конечно, учли те особенные задачи народного образования, какие выдвигались на первый план предстоящим общественным переворотом. Особенно тщательно подчеркнуто у них требование «действительного равенства» в воспитании. В общем образовании большое место уделено политическому просвещению. Оно охватывает историю, законоведение, топографию, естественную историю и статистику республики. Все эти дисциплины должны в совокупности дать гражданам представление «об оберегающей их силе и о мудрости учреждений, заставляющих все части столь большого целого принимать участие в счастии каждого индивида». Кроме того должен был быть создан ряд семинариев, в которых гражданам преподавались бы основы морали и политики. Печать рассматривалась бабувистами как самое мощное и верно действующее орудие пропаганды. Исходя из этого убеждения, они со строгой последовательностью вывели из него необходимость полной ликвидации так называемой свободы печати. Даже после установления режима равенства должно было сохраниться в силе запрещение высказывать в печати мнения, клонящиеся к ниспровержению равенства и народного суверенитета. Кроме того, предусматривалось печатание и распространение на государственный счет сочинений, получивших одобрение у «охранителей народной воли». Бабувисты предполагали также оказать всевозможное содействие дальнейшему усовершенствованию научных знаний. С этой целью особо одаренные юноши должны были поступать в распоряжение специальных уполномоченных «хранителей сокровищ человеческих знаний».
Мы исчерпали содержание программы «заговора равных». Мы видели, как строго бабувисты проводили разграничение между двумя эпохами, двумя этапами революции, между переходным периодом организованной диктатуры трудящихся и царством фактического равенства. Это разграничение и вытекающие из него поиски переходных форм, переходных мероприятий, способных обеспечить и ускорить наступление второго периода революции, и составляют самую оригинальную, самую значительную черту всех этих реформаторских замыслов.
Пожалуй, стоит еще упомянуть о проекте воззвания к французам, в котором предусмотрено: освобождение трудящихся от уплаты прямых налогов и пошлин, прогрессивное и натуральное обложение всех богачей, устройство общественных магазинов, отмена денежной оплаты труда, снабжение натурой семей неимущих защитников родины, предложение богачам добровольно отдать народу свои избытки.
4
Мы ознакомили читателя с учением Бабёфа, как оно сложилось в тревожную зиму 1795/1796 г. Мы привели в выдержках наиболее существенные места, наиболее ярко, по нашему мнению, характеризующие социально-политические воззрения «Народного трибуна». Нам надлежит теперь дать критическую оценку его доктрины, опираясь на отзывы Маркса и Энгельса, разбросанные в целом ряде их работ, начиная с произведений юношеской поры и кончая «Анти-Дюрингом».
Начнем с вопроса о генезисе бабувизма. Уже в первой главе нашей работы нам пришлось указывать на широкое распространение, которое получила накануне Великой революции идея равенства. Исторические предпосылки возникновения и дальнейшего развития идеи равенства с исчерпывающей полнотой обрисованы Энгельсом. «Благодаря росту городов, — читаем мы у него, — и вызванному им усилению более или менее развитых элементов как буржуазии, так и пролетариата, опять должно было выдвигаться требование равенства как условия буржуазного существования, а в связи с этим требованием и пролетарии начали связывать с политическим равенством социальное. Впервые, конечно, в религиозной форме — это требование было ясно выражено во время крестьянской войны» (Соч., т. XIV, стр. 367).
