Некоторые критики пошли еще дальше и создали образ личности, в которой злобность сочеталась с ограниченностью. Кеннеди описывали то как человека, «страдающего маниакальным стремлением к власти и славе», то как «живое воплощение того, как посредственность может взобраться на карьерную вершину», то как руководителя, полностью лишенного «глубины и серьезности» [510]. В «Темной стороне Камелота» Сеймур Херш охарактеризовал Кеннеди как «человека, личностные слабости которого ограничивали его способность исполнять обязанности президента … Мужчины и женщины, сильные и самодостаточные в других отношениях, испытывали благоговение, очарованные им, и … наперегонки пытались угодить самому харизматичному лидеру в истории нашей страны. Многие из них ослеплены до сих пор» [511].
* * *
И ко всей мешанине противоречивых образов самого президента добавляется множество противоречий в обстоятельствах его убийства. Неудивительно, что многие американцы выразили сомнение в достоверности выводов комиссии Уоррена, созданной президентом Линдоном Джонсоном через неделю после смерти Кеннеди. В состав комиссии вошли влиятельные высокопоставленные лица, которые постарались максимально ускорить процесс расследования, игнорируя при этом некоторые моменты, не вписывающиеся в разрабатываемую ими версию преступления. Новый президент держал их работу под контролем, требуя от них «двигаться быстро и копать неглубоко, по крайней мере, в некоторых местах». В результате комиссия заключила, что убийство Кеннеди было делом рук преступника-одиночки.
Но к такому выводу пришла не только комиссия Уоррена. В 1968 году министр юстиции Рэмси Кларк собрал группу медицинских экспертов, которые изучили данные баллистических экспертиз и вскрытия тела, после чего подтвердили сделанное предыдущей комиссией заключение. В 1970-е годы, в обстановке появления все новых теорий заговора, президент Джеральд Форд, сам когда-то входивший в состав комиссии Уоррена, попросил вице-президента Нельсона Рокфеллера возглавить новую комиссию по расследованию убийства, и ее выводы снова совпали с результатами, полученными комиссией Уоррена. В 1993 году весьма авторитетный писатель Джеральд Познер опубликовал 600-страничное исследование «Дело закрыто», которое заканчивается такими словами: «Погоня за тенью на поросшем травой холме никогда не заменит реальную историю. 22 ноября 1963 года на Дили-Плаза действовал только один убийца — Ли Харви Освальд, движимый собственным искаженным и непостижимым чувством ненависти. Те, кто вопреки многочисленным очевидным доказательствам отрицают этот факт, по сути дела оправдывают преступника и издеваются над памятью убитого им президента» [512].
В 2007 году вышла книга знаменитого в стране прокурора Винсента Буглиози «Восстановление истории: убийство Джона Ф. Кеннеди», на 1648 страницах которой автор также развенчивает сторонников теории заговора и доказывает, что Освальд действовал в одиночку: «Более сорока лет эти люди отказываются принимать очевидную истину и, прилагая неимоверные усилия, пытаются убедить американцев в правоте своих обвинений. При этом они ничем не ограничивают полет своей фантазии» [513].
Но доклад комиссии Уоррена содержит некоторые далеко не бесспорные утверждения, которые по-прежнему мешают многим принять официальную версию. Одним из первых свое недоверие к сделанным комиссией выводам высказал Марк Лейн в своей опубликованной в 1966 году и разошедшейся тиражом более миллиона экземпляров книге «Торопливое суждение» [514]. Сомнения растущего числа скептиков разделяли авторы статей в Life, New York Review of Books и других солидных журналах [515]. Широкую известность приобрело расследование, которое было проведено окружным прокурором Нового Орлеана Джимом Гаррисоном, убежденным в том, что в заговоре участвовала нераскрытая группа недовольных президентом лиц и нанятых ими исполнителей убийства. В 1979 году Комитет по расследованию убийств Палаты представителей Конгресса пришел к выводу, что в Кеннеди стрелял не один человек. Начиная с конца 1960-х годов, опросы общественного мнения неизменно показывают крепнущую убежденность американцев в том, что Кеннеди погиб в результате заговора. В 2004 году, по данным института Гэллапа, так считали 64 % респондентов, а через год, по результатам опроса, проведенного корпорацией ABC, эта цифра возросла до 70 % [516].
На сегодняшний момент опубликовано более тысячи книг, посвященных убийству Кеннеди, и авторы подавляющего большинства работ придерживаются точки зрения, что Освальд не был убийцей-одиночкой. Но в заговор против президента верят не только безвестные исследователи. В первые часы после гибели брата сам Роберт Кеннеди склонялся к версии заговора. Он размышлял о тайных связях между силами, чьим интересам угрожала политика администрации, возглавляемой его братом. «Это дело рук ЦРУ?» — спрашивал он директора агентства Джона Маккоуна. Или убийство организовали кубинские эмигранты — противники режима Кастро? Возможно, это мафия? Или, как утверждают некоторые, сам Линдон Джонсон? Или, поскольку скрытые контакты между всеми этими группами, безусловно, существовали, они действовали сообща? До того, как Роберт Кеннеди услышал имя Ли Харви Освальда, он — пусть и недолго — строил сценарии произошедшего, весьма похожие на некоторые из тех, которые уже полстолетия будоражат умы американцев [517].
Неослабевающий интерес к тайне убийства президента и живучесть разнообразных теорий заговора свидетельствуют о том, что гибель Джона Кеннеди не была началом его забвения. Дэвид Талбот, редактор журнала Salon и автор одной из серьезных книг, посвященных теориям заговора, утверждает: «Присущий администрации Джона Ф. Кеннеди своего рода благородный героизм, не имел ничего общего с туманами Камелота. Его президентство опередило свое время и под конец его жизни приобрело некоторые черты величия» [518].
Талбот и его единомышленники утверждают, что причиной гибели Кеннеди стала его бесстрашная и дальновидная политика, в которой многие в правительстве и за его пределами увидели посягательство на свои права и привилегии. Кеннеди нажил себе врагов в ЦРУ тем, что отказался поддержать их вариант военных действий в Заливе Свиней, сдерживал их последующие попытки избавиться от Кастро и предпринимал шаги по сближению с коммунистической Кубой и Советским Союзом. По той же причине его ненавидели самые последовательные в своих антикастровских убеждениях кубинские эмигранты. Усилиями Министерства юстиции братья Кеннеди вели упорную борьбу с мафией, что не могло не вызвать противодействие со стороны Джимми Хоффы и других влиятельных мафиози. Одновременно президент восстановил против себя консервативно настроенных белых южан тем, что стал решительно воплощать в жизнь политику защиты гражданских прав цветного населения. Его осторожные действия во время кубинского ракетного кризиса вызвали презрительную реакцию многих высокопоставленных военных, а слухи о его планах прекратить войну во Вьетнаме породили тревогу среди представителей внешнеполитического ведомства.
По мнению многих проповедников теории заговора, Джон Кеннеди бросил вызов практически всем постулатам Холодной войны. Он предложил принципиально новый подход к межгосударственным отношениям, предусматривающий отказ от безрассудного применения военной силы и поиск возможностей для создания атмосферы мира, справедливости и согласия. Как утверждают сторонники теории заговора, неудивительно, что так много влиятельных сил было заинтересовано в его смерти. За убийствами братьев Кеннеди сторонники теории заговора видят мотивы вселенского масштаба, где на кону было будущее всего человечества. По словам драматурга Тони Кушнера, в тот день в Далласе «история раскололась» [519]. Чувство невосполнимой утраты, которое все еще преследует многих американцев, не в последнюю очередь обусловлено верой в то, что Кеннеди, проживи он дольше, мог изменить страну и весь мир. Поэтому, считают проповедники теории заговора, раскрытие тайны гибели Кеннеди, изменившей весь наш мир, необходимо, прежде всего, для того, чтобы вернуть историю в нужное русло.
Конечно, Кеннеди не всегда соответствовал этому образу «благородного героя». Немногие историки или политики назовут период его президентства временем радикальных изменений статуса-кво. Привлекательность образа Кеннеди не слабеет и не блекнет не столько благодаря его реальным достижениям, сколько благодаря сохранившимся в воображении множества людей нереализованным планам погибшего президента. Жизнь и смерть Кеннеди совпали со временем больших исторических преобразований в США. Любовь к президенту многих представителей поколения 1960-х, затем перешедшая ко многим американцам, родившимся уже после его смерти, в значительной степени объясняется тем, что они отождествляют его с моментом необычайной общественной активности в стране, и ностальгически вздыхают о времени, когда нация ощущала уверенность в своих силах и готовность идти к общей цели. Для многих американцев Кеннеди остается воплощением эпохи веры в политику, которая служит осуществлению самых высоких устремлений, основывается на чувстве национального единства, отвечает нравственным идеалам американской нации. И самое главное, Кеннеди напоминает американцам о времени, когда возможности нации представлялись безграничными, а ее будущее — прекрасным, когда казалось, что Соединенные Штаты смогут решить все социальные проблемы и вершить великие дела.
