Утверждения пропаганды ОУН про одновременную борьбу УПА на два фронта — против немцев и против большевиков — нелогичны. Эти две мощные силы боролись между собой, то есть побеждая одну силу, УПА объективно помогала б другой силе.
Главным «фронтом» борьбы ОУН—УПА было «устранение», то есть массовые убийства польского гражданского населения, в том числе стариков, женщин, детей, младенцев, за что ОУН—УПА несёт ответственность перед польским и украинским народами».
И всё-таки о чём говорят немецкие документы?
Например, Военно-историческое научно-исследовательское управление в Потсдаме на этот вопрос ответило следующим образом: «Фактов о потерях вермахта, нанесённых подпольной группой УПА на Западной Украине, не имеется. Приблизительно летом 1943 года было несколько нападений на тыловые сооружения, вследствие которых были убиты несколько немецких военнослужащих и взято в плен, в большинстве случаев пленные были отпущены» (Воевала ли УПА с немцами. Немецкие документы. Наша Украина).
Применительно к этому ответу обратимся к одному, достаточно объёмному документу. О чём говорит он?
«(Bfh. Н. Geb. Sud)
Национал-украинское бандитское движение, 17.07.1943
[…] Налёты и нападения происходят уже и в том числе в районах дислокации войск. Хозяйственные объекты систематически грабятся, угоняется скот, опустошаются продовольственные склады. Налёт на строительную фирму и уничтожение молочной фермы в последние дни можно также записать на счёт национал-украинских бандитов.
[…]
До февраля налёты служили лишь целям собственного снабжения. Бои с советскими бандами происходили часто, нападения на немецкие соединения были редки… В середине февраля налёты для пополнения запасов оружия и продовольствия участились. Целью налётов на тюрьмы в Кременце и Дубно было освобождение активистов движения…
В марте единичные до того нападения на польские поселения в районах Сарны и Костополя приобрели гораздо больший размах… Многочисленными налётами на посты жандармерии и коммунальные предприятия командовали дезертировавшие шуцманы.
В апреле в районе Людвиполя обстановка была стабилизирована, зато участились нападения на дороги и жандармские посты к югу.
В мае активность банд ещё более возросла, что видно из нижеследующих цифр.
В марте число серьёзных нападений на госхозы и коммунальные предприятия в пяти районах — Любомль, Владимир-Волынский, Горохов, Дубно и Кременец равнялось 8, в апреле — 57, в мае — 70. Особенно чувствительны были уничтожение важных лесопилок, сожжение многочисленных хозобъектов и налёты на железную дорогу. Нападения на польские поселения приняли в этом месяце такие формы, что жители поселений, ещё не подвергшихся нападению, тысячами покидали деревни и шли в города, где добровольно вербовались на работы в Рейх.
В июне, если не считать района Костополя, где были использованы силы противодействия, активность банд ещё более возросла. В Шепетовке крупная банда уничтожила довольно неплохо охранявшийся военный склад. Горохов и Острог окружены бандитскими группировками. Нацеленные нападения на ратуши и церкви для уничтожения метрических книг, а также транспорт, перевозящий отобранное для трудовой повинности население, доказывают, что действия координируются из единого центра […]
Общее руководство национально-украинскими бандами, вне всяких сомнений, в руках бандеровцев. Прежнее предположение, что руководство бандами возьмёт на себя Боровец, не подтвердилось. Различное отношение отдельных отрядов к советским бандам и немецким подразделениям показывает, что у главарей банд нет единства по этому вопросу. Зато они едины как в попытках с помощью налётов на хозяйственные объекты и центры водо- и энергоснабжения парализовать немецкую военную экономику, так и в глубокой ненависти к польскому населению. […]
До марта между советскими и национально-украинскими бандами не раз проходили вооружённые столкновения. Серьёзные бои состоялись в апреле между бандой Боровца и советскими бандами в районе Людвиполя… Бои с советскими бандами продолжаются в этом районе по сей день… В районе Горохова, напротив, нац. укр. банды снабжаются оружием с помощью советской авиации. […]
До апреля нападения на немецкие соединения были единичны. Случаев, в которых немецкие солдаты или полицейские были бы изувечены, зафиксировано не было. В дальнейшем отношение к немцам ухудшилось, и сейчас зверства многих национальных банд уже не сильно отличаются от зверств советских банд. В отдельных случаях, однако, бандиты намеренно берегут жизни немцев. Так охрану военного склада в Шепетовке держали под прицелом лишь до тех пор, пока склад не сгорел. Предводитель нападавших подчеркнул, что не воюет с отдельными солдатами, а хочет лишь затруднить снабжение фронта. В другом недавнем случае два немецких солдата, попавшие в плен, были отпущены на волю, в то время как захваченных вместе с ними казаков расстреляли. Известен и случай, когда тяжелораненый немецкий солдат по приказанию бандитов был доставлен в лазарет, так как главарь бандитов сказал, что они фронтовые товарищи, а его банда сражается лишь против администрации и полиции».
Отвечая на данный вопрос, профессор А. Чайковский оперирует несколько другими цифрами: «Были единичные наскоки, в основном, с целью перехвата немецкого провианта. Ну, зашибут кого-нибудь ненароком, не без того, но не больше. На недавние запросы в Германии никаких официальных данных о потерях гитлеровцев в боях с УПА предоставлено не было. По моим же данным, число погибших немцев и их пособников от рук УПА составило три-четыре тысячи человек. Собственные потери оуновцев в годы войны — примерно та же цифра. И это при 100-тысячной УПА!
Зато в уничтожении крестьян бандеровцы преуспели даже похлеще, чем в Белоруссии. Счёт шёл на десятки тысяч. Эту практику они продолжили и после войны. Даже СБУ в своей официальной справке ссылается на советские архивные документы, из которых следует, что за 1944–1953 годы участники ОУН—УПА совершили 4907 террористических актов, более тысячи нападений и поджогов колхозов, совхозов, сельсоветов, клубов и т. п.».
И ещё, в одной из докладных записок от 22 июля 1944 г. Хрущёву докладывали: «Украинские националисты не пустили под откос ни одного немецкого эшелона, не убили ни одного немца, не считая случаев уничтожения отдельных полицаев».
Вот, собственно, и весь ответ.
Глава 10
Дождаться взрыва «Чумы»
Подходил к концу 1944 год. Степан Бандера продолжал свободно передвигаться по лагерю в цивильной одежде. Всё также получал посылки от родственников и денежную помощь от единомышленников. Никаких изменений не произошло и в плане «конспиративных» встреч со связными, когда Бандера просто покидал пределы лагеря.
