– Какие громкие слова, – усмехнулась королева-мать, – смотрите, чтобы ему их не передали.
– Я уже ничего и никого не боюсь! И… вы, мадам, создали этого человека! Вы возвысили его! А теперь он перешел на другую сторону и отбросил вас, как ненужную вещь. Мадам, вы не должны мириться с этим.
Мы обе – королевы Франции, и мы должны объединить наши усилия, чтобы свалить этого человека. Одна я беспомощна. Но вместе мы можем стать таким препятствием на пути кардинала, которое он не сможет преодолеть.
– О, да, – кивнула Мария. – Мать и жена – союз достаточно сильный, чтобы при благоприятных обстоятельствах устранить кардинала. Это правда, дочь моя, мы должны объединиться, вы и я! У меня есть права настаивать на том, чтобы Людовик помирился с вами. Желание матери видеть счастливый брачный союз сына естественно, и я буду настаивать – нет, даже требовать! – чтобы он снял с вас все ограничения.
– Да и я могу быть полезна, – горячо подхватила Анна Австрийская. – Я встречусь с послом и заручусь поддержкой Испании, буду помогать вам всеми доступными мне способами, чтобы низвергнуть виновника наших несчастий в пропасть, О мадам, с тех пор, как я приехала во Францию, вы всегда были так добры ко мне! Помогите мне сейчас, и, быть может, мы еще обе будем счастливы!
– Обязательно, обязательно, – пообещала Мария. – И помните, дорогая, еще вот о чем: он не будет жить вечно. Мы и раньше говорили об этом. Да и мой сын слаб не только душой, но и телом. Придет день – прекрасный день! – когда Франция, надеюсь, получит другого, лучшего короля, рука которого будет свободна. – Наслаждаясь результатом, произведенным ее словами, она потрепала Анну по щеке и кивнула. – Ради этого дня стоит надеяться. С ним придет окончательное решение наших проблем. И до той поры, дочь моя, давайте объединим наши усилия для борьбы против общего врага!
– С этого момента, – торжественно заявила Анна, – мы с вами, мадам, – одно целое. И пусть кардинал де Ришельё остерегается…
* * *
Дальнейшие события также хорошо известны по произведениям Александра Дюма. Двадцать третьего августа Джордж Вильерс, первый герцог Бэкингем был убит неким Джоном Фелтоном, служившим под его началом. Двадцать девятого октября войска кардинала де Ришельё вошли в Ла-Рошель, и английский флот убрался восвояси. Двадцать четвертого апреля 1629 года был подписан мир с Англией, а 28 июня 1629 г. был издан эдикт, устанавливающий, что отныне гугеноты не будут иметь во Франции никаких политических прав; в обмен на крепости они получали полную амнистию и гарантию религиозных свобод.
Казалось бы, теперь кардиналу можно было облегченно вздохнуть. Но не тут-то было. В Париже партия «политических католиков», пользовавшаяся поддержкой Марии Медичи, выразила свое недовольство достигнутыми соглашениями. Но еще более Мария Медичи была возмущена тем, что на заседании Государственного совета кардинал де Ришельё изложил свое мнение о том, что политические интересы Франции требуют немедленной посылки войск в Италию.
В Италию! На ее родину! Да как он посмел!
Собственно Италии, в нынешнем понимании этого слова, тогда не существовало. Было много разных королевств, герцогств и графств, в том числе Великое герцогство Тосканское и герцогство Мантуанское. Конечно, кардинал де Ришельё собирался послать войска не во Флоренцию, а в Мантую, но в Мантуе правили представители рода Гонзага, породнившиеся в 1584 году с родом Медичи (родная сестра Марии Медичи Элеонора вышла замуж за герцога Виченцо I Гонзага). В 1611 году Элеонора умерла, спустя год умер и ее супруг, а в конце декабря 162*7 года бездетным скончался и последний их сын.
Смерть Виченцо II Гонзага поставила кардинала де Ришельё перед необходимостью принимать жесткие решения. На трон в Мантуе теперь претендовали герцог Неверский (ставленник Франции), князь Гуасталлы (ставленник Габсбургов), а также герцог Савойский (с ним Испания имела договор о разделе маркизата Монферрато). Подобные претензии в то время неизбежно приводили к войне.
Эмиссары из Франции убедили находившегося при смерти герцога Мантуанского подписать завещание, по которому подвластные ему территории переходили герцогу Неверскому. В марте 1629 года французские войска вторглись во владения герцога Савойского и принудили его к союзу с Францией. Император Священной Римской империи Фердинанд II вмешался в этот конфликт, и его войска после длительной осады взяли Мантую, принудив герцога Неверского к капитуляции. Однако немецкие князья, несмотря на удачное начало, категорически отказались поддержать этот поход, и в октябре 1630 года император вынужден был заключить мир.
В итоге французской дипломатии удалось закрепить владения мантуанских герцогов за герцогом Неверским, а заодно получить от герцога Савойского город Пиньероль и ведущую к нему военную дорогу – важный для Франции плацдарм на пути в Италию. Война завершилась победой Франции.
Но все это произойдет в 1631 году, а пока же, в декабре 1628 года, вышеназванное заседание Государственного совета обозначило окончательный разрыв между Марией Медичи и кардиналом. Дело в том, что Людовик XIII, вняв совету Ришельё, решил заняться ситуацией в Италии и лично возглавить армию. Он назначил свою мать регентшей и во главе армии выступил из Парижа. Отбыл с ним и де Ришельё, а когда в сентябре 1629 года кардинал вернулся обратно, королева-мать была с ним оскорбительно холодна.
Не улучшала положения кардинала и растущая антипатия двадцатилетнего Гастона Орлеанского. И это не говоря о том, что Анна Австрийская терпеть не могла ироничного фаворита мужа, который лишил ее какого-либо влияния на государственные дела.
* * *
Обнаружив, что в союз против него объединились сразу две королевы, кардинал де Ришельё впервые в жизни растерялся. Обе по своему положению находились за пределами его власти. Это означало, что по отношению к ним он должен был применить иное оружие.
Напомним, что после женитьбы Людовика XIII на Анне Австрийской дю Плесси (тогда простой епископ Люсонский) был назначен духовником Анны.
Женщины в жизни Людовика XIII никогда не играли большой роли. Более того, согласно утверждению его биографа Пьера Шевалье, король «имел глубокие гомосексуальные наклонности»173, которые сдерживались лишь его набожностью и боязнью греха.
Анна Австрийская быстро поняла, что ее брак не будет счастливым. И это действительно было так: брак двух подростков, заключенный против их воли, из чисто политических соображений, просто не имел шансов быть счастливым.
Девочка, ехавшая в Париж с надеждой на веселую и радостную жизнь, погрузилась в печальное одиночество. Король открыто игнорировал ее, и некоторое время казалось, что у них так и не будет наследника. Писатель XVII века Жедеон Таллеман де Рео пишет:
