Кто из европеоидов захочет лежать в больнице под заботой врачей-негров? Никто! Не знаю, какой белый человек отправит свою жену, дочь, сестру или возлюбленную в такое заведение, где за ними будут ухаживать чёрные люди. Легче верблюду, скача и подпрыгивая, пройти сквозь игольное ушко, чем чёрному человеку стать интерном в американской больнице, которая принимает белых людей. Более того, даже учёного еврея, будь он самым великим врачом, с трудом возьмут в больницу, где среди попечителей преобладают христиане.
Белый человек не ограничивается предубеждением против расы. Он с подозрением смотрит на представителя собственной расы, который отличается от него религиозными, политическими, любыми взглядами. У католиков есть свои школы, больницы, сиротские приюты и даже университеты. То же самое у епископалов, методистов, пресвитерианцев, баптистов – почти у всех крупных вероисповеданий. То же самое у евреев. Если в какое-нибудь объединение – скажем, в ветеранское – входят люди различных взглядов, то руководители этого объединения избираются приверженцами тех религиозных или политических взглядов, которые составляют большинство. Всегда человек из нашей церкви или нашей партии более способен и намного более нравственен, чем человек из других церквей и партий. Только нашему брату мы доверим какой-нибудь пост. Это всё довольно естественно. И нет ничего предосудительного в том, что человек цепляется за «свою касту, свою расу, своё племя».
В нашей стране так много религий, что они сдерживают друг друга. Одно можно сказать точно: если пятьдесят один процент избирателей – методисты, то выборный пост займёт только методист. А выборный чиновник будет безжалостно обращаться с теми, кто принадлежит к другой религии.
Протестанты утверждают, что если большинство американцев станет католиками, то меньшинство будет предано смерти. Не знаю, не знаю. Если это правда, то я торжественно заявляю, что если пятьдесят один процент населения станут примитивными баптистами[153], они предадут смерти всех католиков. Не удивляюсь, если методисты или другие протестанты, составляющие пятьдесят один процент американцев, вынуждены будут убить остальных протестантов, которых они не смогли обратить в методизм. Кажется, католики и протестанты сделаны из одного теста, они похожи в своей нетерпимости.
Слово «терпимость» – это преувеличение. Не бывает терпимых людей. Быть терпимым, всегда терпимым, значит производить больше вреда, чем добра. Человек, который думает, что он терпим, – это обычно никчёмный тип без своего мнения, с умом идиота. Нетерпимый человек твёрдых взглядов и предубеждений – это успешный человек. На его плечах покоится наша цивилизация.
Католики в нашей стране составляют двадцать процентов населения, евреи меньше пяти процентов, а остальные требуют искоренения католиков и евреев. Я уверенно заявляю, что не доживу до того, чтобы увидеть, как католик или еврей станет президентом нашей протестантской страны».
«Бенджамин Дизраэли два раза был премьер-министром в Англии[154]», – перебил я.
«А, это должность по назначению!» – возразил Бирс.
«Но основанная на выборах», – ответил я.
Тем не менее, он видел существенную разницу. Он сказал, что Дизраэли не выбрали бы прямым голосованием даже на пост мирового судьи. Кроме того, англичане не так разнородны, как американцы, не так склонны нарушать традиции. Сила евреев в Англии, их свобода от преследований в последние десятилетия была основана частично на их патриотизме, частично на использовании их богатства в интересах государства. Но главная причина в том, что большинство англичан привержено к их протестантской церкви. Немногочисленные английские евреи не несут угрозы государственной церкви, так же, как английским политическим институтам.
«Евреи в Америке подвергаются мелким преследованиям, против них существует сильное предубеждение – достаточное, чтобы удержать их от выборных должностей, – но их слишком мало, чтобы они действительно волновали американцев-христиан.
Поэтому я заявляю, что не доживу до того дня, когда еврей или католик сделается президентом США. Много бы я дал, чтобы увидеть, как мои знакомые католики и протестанты смущены избранием еврея или как мои знакомые протестанты сбиты с толку избранием католика».
I
Хотя Бирс был блестящим собеседником, он был плохим рассказчиком. Возможно, он не придавал этому значения. Но он действительно плохо рассказывал устные истории. Он не был скор и на устный остроумный ответ. Всё же каждый, кто знаком с его напечатанными эпиграммами и афоризмами, с его каламбурами и жалящей иронией, знает, что как писателю-юмористу ему не было равных. Если бы я попросил его объяснить, почему блестящий писатель почти никогда не блистал устными ответами, он возмутился бы (он увидел бы в этом скрытую насмешку). Поэтому у меня нет его объяснения, и я вообще никогда не слышал, чтобы он обсуждал эту тему. Я знал, что он мог отвечать блестяще, но это бывало нечасто. Несколько раз я сам наблюдал, как он упускал такую возможность. Временами он проклинал себя за «лестничное остроумие» – термин, который он часто использовал вместо соответствующего французского выражения[155].
Запас его забавных историй был не велик. Он постоянно обращался к ним, пока не износил до лохмотьев. К тому же когда он рассказывал эти байки первый раз, они звучали не очень хорошо. Но в них почти не было ничего фривольного и вообще не было ничего непристойного. Я изложу некоторые.
II
Историю, помещённую ниже, Бирс рассказывал с притворным нежеланием, и дамы долго его уговаривали, особенно если он был в «изысканном» обществе. К развязке он становился так нетороплив, как будто подбирал слова и избегал неизящных терминов. Эта история всегда смущала собрание. Дамы оживлялись, как бы стараясь смягчить бестактность своим смехом.
«Это случилось не так давно. Некий священник со своей женой и маленькими детьми жил на окраине деревни. О названии деревни я умолчу. Это не важно для повествования, к тому же миссис Бланк ещё жива. Кроме того, я не хочу незаслуженно прославлять столь скромное поселение. Так вот, это была небольшая набожная семья. Добрая жена не обращала внимание ни на кого, кроме своего любящего мужа, а это так необычно для супружеских отношений.
Однажды преподобный мистер Бланк пошёл на рынок (он освобождал свою верную жену от этой утомительной обязанности), и его жена сказала:
