Вернулись мы в свой медсанбат. Там выяснилось, что этот пулемет в том селе власовский заслон. Он прикрывал расположение власовцев и мы могли угодить прямо к ним в лапы. Потом с власовцами мы встречались в Праге. Там их преследовали.
Медики в бой не ходили. Но у нас были неприятные переправы. Например через реку Припять. Это широкая и стремительная река. Если кто падал в воду, то его тут же сносило. Мы шли в полном обмундировании с санитарными сумками, с противогазами, с оружием, в сапогах, в шинелях.
Мне было страшно под Тернополем (Западная Украина). Зима, вызвали нас на совещание. В сани-розвальни сели, в санях автомат, у меня пистолет, и поехали. День солнечный, хороший, дорога была накатана через поле. Поле было совершенно голое, никакой растительности. Приехали в Санотдел, там прошло наше совещание. В районе обеда решили разъезжаться. Кому подальше ехать те остались на ночь, потому что уже начинало смеркаться. Мы решили, что дорога хорошая, доедем. Вроде полдороги поехали, а тут началась метель. Такая метель, страшная. Снег валит хлопьями, дороги не видно. Потеряли дорогу, лошадь еле ноги переставляет. Мы уже не знали куда ехать. Ночь. Темно. Возница говорит: «Ну, кажется, будем мы петь «Замерзал ямщик»». Мороз, холодно. Снег лепит. Сами мы с повозки слезли, провалились по колено. Дорогу найти не можем. Не знаем куда ехать. Вдруг немец пустил осветительную ракету. Они их часто пускали. Вот была радость. Стало понятно где фронт, где передовая, в каком направлении нам надо ехать. А потом я наверху увидела провод на шестах.
Мы пошли по нему. Понятно, что провод приведет к своим. Мы шли, шли. И вдруг впереди увидели огонек, еле видный. Мы поехали на этот огонек. Подъехали и услышали нашу русскую речь. Там была землянка. Это наблюдательный пункт – он выдвигался перед нашими окопами на нейтральной полосе и наблюдали тайно за противником. Это называется Секрет. Там было два бойца. А рассекретить это НП было нельзя. Иначе их уничтожат немцы. Они сами перепугались. Давай нас расспрашивать, кто мы, откуда? А еще, не дай бог, лошадь заржет, немцы услышат, будет нам на орехи. Они давай звонить в штаб дивизии. Там им сказали, что это наши. Один поехал с нами и сдал нас с рук на руки в штаб дивизии. И если бы не этот огонек, мы бы так к немцам и приехали.
Было трудно здесь под Курском. Я участвовала в освобождении Курска. Дальше мы пошли на Медвенку. Наша часть заняла оборону под Рыльском. Вот там деревни Степановка, Мазеповка. Там как раз река течет и тут болото. Когда наши войска подошли все было замерзшее. Оборона затянулась. Начало все таять. Болота ожили и куда бедному солдату деваться. Начали насыпать насыпи, чтобы не в воде плавать. Началась малярия. Сейчас медикаментов не хватает. Дорого все. А тогда всем и всего хватало. И спирту и перевязочного материала. Все хватало. Почему ж теперь не хватает? Малярийные гнезда в болотах обрабатывались керосином. Всем от командиров до последнего солдатика давались противомалярийные средства. Каждому солдату медработники давали таблетки акрихина, хинина, что было.
В конце войны я воевала в 324-й дивизии и мы брали Прагу. (Этой дивизие командовал и в ее рядах погиб ее первый командир полка И.Я. Кравченко). Там началось восстание. Немцы хотели и восставших, и весь город уничтожить. По радио постоянно передавали: «Помогите Праге. Спасите злату Прагу». Были созданы мобильные штурмовые бригады. Нас посадили на американские большие машины «Студебеккер» и мы поехали в сторону Праги. Тылов с нами не было. Ехали быстро. Нас предупредили, что если какую машину подбивают или она встала, то остальные не останавливаются и должны ехать дальше. И вот мы по всем этим Карпатам, по лесам мчались. Какие чешские населенные пункты мы не проезжали – везде стояли люди и перекрывали все дороги кроме дороги на Прагу. Они кричали нам: «На здар, на здар», махали нам приветственно руками и мы мчались без остановки. Немцы на высотах сидели. Обстреливали нас, но вроде не попадали. Пронесло. Мы на рассвете въехали в Карловы Вары, всю ночь ехали. А там фонтанчики минеральной воды, ну и мы хотели попить. Но люди не дали нам подъехать к этим источникам и выйти из машин: «Спасайте Прагу!». Утром 9 мая мы подъехали к окраинам Праги и начались бои. В Праге были большие бои.
Было много раненых. Там танкисты подъехали. Другие войска подошли. Немцы отступили. Вот так мы встретили победу 9 мая, а в других местах уже давно победа была. Погибших похоронили на Ольшанском кладбище, его еще называют Русским. После войны, когда мы были в Праге, то удивились: в каком хорошем состоянии сохранялось кладбище. Везде кусты роз. Я дважды была в Праге и все это сама видела.
В конце войны мы чувствовали себя победителями. Нас очень тепло встречали в Праге.
Я была награждена орденом Красной Звезды, медалью «За боевые заслуги», «За оборону Москвы», орденом «Отечественной войны» 2 степени, медалями «За освобождение Праги» и «За победу над Германией». Из наград самая дорога первая «За боевые заслуги» в 1941 г.
И было понимание, что нас к этой победе привел Сталин. И до сего времени я там и думаю, мое мнение не изменилось.
Современной молодежи я желаю, чтобы они всякие басни и враки не слушали. Жили нормальной жизнью. Я не могу спокойно смотреть на девушек с цигарками. О нас раньше говорили: «О медики. Они пьют и курят». А мы не пили и не курили. 100 грамм нам давали, и мы их пили только когда было очень холодно и мокро».
Воспоминания Владимира Семеновича Турова
(за исключением цитат, включенных в текст ранее)
Полковник в отставке. Родился 18 марта 1920 года, уроженец Брянской области, Выгонического района, Малфинского сельсовета, деревня Большой Крупец.
Война. Западный фронт
Родился я 18 марта 1920 года в селе Большой Крупиц в Брянской области. Отец работал в колхозе, мать – домохозяйка. В семье было двенадцать детей, я – девятый по счету. Земли в наших краях бедные, урожаи слабые.
Когда старший брат Василий служил в армии, нам в 1939 году как семье красноармейца предложили переселиться в Краснодарский край, на Кубань. В станице Савинской выделили глинобитный дом, приняли в коммуну имени 1-й Конной Армии.
Конечно, люди здесь жили богаче, сытнее, чем на Брянщине. Нашу большую семью неплохо поддерживали. Получали в день на всех 2–3 буханки пышного кубанского хлеба, молоко, еще какие-то продукты. Помню, что обедали в коммунарской столовой. Я так отродясь не ел: мясной борщ или суп с клецками, пшенная, перловая (реже гречневая) каша, овощи, фрукты.»
Маленький Вова со старшим братом Петькой из разрушенной церкви выносил книги. Сосед научил его читать на старославянском. «Дорогие мои, никакая сказка не сравнится с тем, что я читал. «Иди ешь!», – кричит мать, а я не могу оторваться. Ветхий завет – это что-то невероятное. Я начал тайно креститься. Надеваю на голову рядно самотканое (простыней-то тогда еще не было) и крещусь под ним».
В 12 лет герой, выйдя в сад, увидел ангела возле персикового дерева. «Он был бел и крыльями взмахивал. Сказал внятно: «Тебе жить до 25 лет». Я хлопнул дверью и убежал в избу. Мать бросилась ко мне: «Что с тобой? Что с тобой?». Я ничего не мог сказать».
Вскоре учителя в школе стали Владимира Турова нагружать, как самого способного, послали вожатым к октябрятам в третий класс. Шестиклассником он стал репетитором по математике для племянницы учителя истории. «Учитель истории домой приходит, разговаривает о легионерах римских и все такое прочее. Много я от него узнал… И тут я начал сомневаться: бог всезнающий, а, выходит, не знает, что делает народ, он всемогущий, а как же другие одолевают его, в частности, сатана, а он ничего не может сделать… и начались сомнения, сомнения, сомнения… К седьмому классу я понял, что уже никто не соблазнит меня. Атеистом стал, но верующих уважаю». Про ангельское пророчество позабыл начисто.
Школьником Вова Туров имел меткий глаз и значок «Ворошиловского стрелка». После окончания школы он не видел иного пути, кроме как стать военным. Курсантом Буйнакского военно-пехотного училища он получил первые серьезные уроки от капитана Луночкина, который вернулся без обеих ног после боев на Халхин-Голе.
Военное училище
«Закончив восемь классов, поступил в горный техникум в городе Шахты. Отучился два года, чувствую – не мое это призвание. На третьем курсе подал заявление в военкомат и был зачислен в Буйнакское военно-пехотное училище.
Скажу, что в довоенных училищах за два года давали крепкую подготовку. В моей роте было три взвода по 33 человека. Гражданские привычки из нас вытряхивали быстро. Подъем в шесть часов утра (летом – в 5.30), зарядка, стрелковый тренаж 20 минут. С первых дней приучали к оружию, чтобы винтовками мы, как портные иглой, владели.
Затем завтракали и на шесть часов быстрым шагом или бегом уходили в горы. С полной экипировкой: винтовка, противогаз, подсумки, учебные гранаты, шинельная скатка. Там занимались тактической или огневой подготовкой. Тяжело приходилось, но привыкали быстро.
