Орлов решил мудро: докторам, которые борются с самой смертью, жалованье утроить и тут же выплатить, больных размещать в опустевших дворцах, и даже его дворец, предназначенный ему для житья, отдать под больницу, а всех крепостных, что захотят работать на карантинах, сделать людьми вольными. Он велел выпустить всех, кто сидел по тюрьмам, — пусть вывозят мёртвых и хоронят их. И пусть больных пользуют его домашним зельем, которое он привёз с собой, — водочкой Ерофеича, настоянной на травах. Уксуса тоже привёз с собой Орлов немалое количество...
Распорядился Григорий доставлять в Москву торговцев съестными припасами, отдавать их покупателям по более низкой цене, разницу покрывать за счёт государственной казны, а вокруг Москвы вырыть большой ров, начать чинить и прокладывать дороги, осушать болота, с которых летели на город тучи комаров.
О щедрости, расторопности и замечательных распоряжениях Орлова пошли по Москве настоящие сказания...
Стали приходить к Орлову целыми толпами люди, которые нуждались в работе и деньгах, больные заполнили дворцы, и водка Ерофеича спасла многих — может, было это больше из доверия к Орлову, но только стихала сама чума, а порядок и строительство в городе возобновились.
Начали открываться съестные лавки, а скоро и у модных лавок забегали московские барышни.
Словом, показал себя Григорий таким рачительным, щедрым и расторопным хозяином, что недаром в Москве стали слагаться песни и легенды о вельможе, не погнушавшемся отдать свой дом под больных, открывшем не один воспитательный дом для сирот, потерявших в чуму родителей.
Поразительно, но как будто сама смерть отступила перед Григорием. Он укротил чуму, усмирил Москву и вернулся в Петербург победителем...
Екатерина построила в честь спасителя древней столицы триумфальную арку, а самого Орлова стала называть не иначе, как человеком, похожим на древних римлян прекрасных времён Республики. Даже медаль, выбитая в честь героя, сравнивала Григория с Курцием, а надпись на медали гласила: «И Россия имеет таких сынов».
Императрица хотела было написать на медали «такого сына», да Орлов поскромничал. Впрочем, он и всегда был равнодушен к славе, а честолюбием никогда не отличался.
Однако отсутствие честолюбия не помешало ему напроситься в почётную миссию по заключению мира с турками в Фокшанах. Мир добыл знаменитый Румянцев, но Орловым как будто овладел бес зависти. Он не мог простить полководцу, что именно тот победил турок, и потому сразу по приезде в Фокшаны устроил скандал и так разругался с Румянцевым, что турки лишь диву давались, как легко могли они отспорить несколько статей мирного договора. А ведь Екатерина только что писала об Орлове в одном из своих многочисленных писем:
«Полагаю, что мои ангелы мира находятся теперь уже лицом к лицу с этими противными бородачами турками. Граф Орлов — без преувеличения первый современный красавец — должен казаться действительно ангелом перед этими неотёсанными мужиками. Свита его блестящая и избранная. Но бьюсь об заклад, его особа затмит всех окружающих. Странная личность этот посол. Природа была так щедра к нему, как в отношении наружности, так же и ума, сердца и души...»
Но Орлов не оправдал надежд Екатерины. Он завистливо глядел на проект мирного договора и пытался возобновить войну, чтобы быть победителем, как Румянцев, которому он грозил виселицей.
Ему уже чудилось, что он возьмёт штурмом Константинополь, но, едва остыв, он прерывал переговоры, уезжал в Яссы и проводил там время в роскошных празднествах и ничегонеделании. Не забывал он при этом надевать платье, подаренное ему Екатериной и стоившее миллион рублей.
И вдруг, как удар грома посреди ясного неба, пришло известие, что в его апартаментах, предназначаемых для избранников императрицы, поселился Васильчиков.
Будто холодным душем окатили Григория. Он понял, что его карта бита, что его ангельское лицо и безумная храбрость на этот раз не помогли ему — императрица скоро нашла ему замену. А значит, всё его положение, всё его состояние находятся под угрозой — он теряет всё...
Бросив все дела в Фокшанах, так и не заключив мира и не слушая ничьих увещеваний, бросился он в простую кибитку и в считанные дни преодолел расстояние в несколько тысяч вёрст. И тут полученное распоряжение заставило его остановиться — ему приказано было выдержать карантин.
Распоряжение касалось всех, кто возвращался с юга, — велика была ещё опасность возобновления эпидемии чумы. Орлов только усмехнулся — это ему, победителю чумы в Москве, приказано выдерживать карантин...
Но он послушно выполнил волю императрицы. Она предоставила ему на выбор — пройти карантин либо в Ропше, где был убит её муж, о чём она никогда не забывала, либо же в Гатчине, где для самого Орлова был выстроен дворец итальянским архитектором Ринальди. Восхвалялась местность в Гатчине — триумфальная арка и дворец сделаны Ринальди, восхитительная речка Ижора украшает окрестности, словно нарочно созданные природой для уединённого отдохновения.
Орлов поселился в Гатчине и ждал, когда Екатерина сама вспомнит о нём. Он не старался безумными выходками, как бывало некогда, заново привязать к себе охладевшую к нему женщину и императрицу...
А Екатерина боялась. Она всё ещё верила в силу его безумств и страшилась какой-нибудь выходки с его стороны — она знала его буйную и неуёмную натуру. Потому и велела переменить все замки во дворце, поставить усиленный караул у дверей своего нового протеже и тщательно следить за всеми, кто приезжает во дворец.
Ей доложили, что во дворе появился экипаж, похожий на карету Орлова, и она стремительно убежала в апартаменты Панина, чтобы не встретить Григория.
Она боялась его, его братьев и оттого приказала усиленно наблюдать за ними. Но никто из них не решился на новый переворот, они уже получили всё, что могли, и потому нравственная лень поселилась в этих когда-то беззаветно отважных людях.
Екатерина продолжала баловать своих попутчиков к трону, и эти подачки действовали усыпляюще. Даже Алексей Орлов, став адмиралом и отправившись командовать флотом в Средиземном море, не помышлял более о том, чтобы подняться на Екатерину, хотя в его руках была кандидатка на императорский престол России — княжна Тараканова. Но власть и богатство расслабляют человека, и даже безумно смелый Алексей не стал ввязываться в очередную авантюру...
Государыня не хотела видеть Григория, но каждый день писала ему. Темы для писем были самые разные: как он питается, хорошо ли ему, кто следит за его постельным и нижним бельём — словом, самая нежная забота, самые дружеские чувства. Секрет был прост. Рассказал о нём французский поверенный в делах России:
