Знавал я одну высокородную даму (некогда блиставшую красотой, со временем поблекшей), которая вела тяжбу в Париже; зная, что собственная внешность уже не поможет ей выиграть процесс, она взяла с собою молоденькую смазливую соседку, уплатив ей крупную сумму, чуть ли не десять тысяч экю; и вот то, чего ей самой никогда бы не достичь, она получила с помощью этой красотки, так что выиграли они обе, и каждая на свой манер.
Не так давно видел я даму, которая привезла на суд по некоему делу дочь свою, хотя и замужнюю; молодая женщина была весьма пригожа и вполне заслуживала благоприятного решения материной тяжбы.
Однако пора мне уже завершать сие пространное рассуждение о рогоносцах, ибо я рискую захлебнуться в необъятном океане подобных историй или, иначе говоря, заплутать в бесконечном их лабиринте, не уступающем известному древнему, хотя и ведет меня по нему самая длинная и надежная нить на свете.
В заключение скажу, что ежели мы и причиняем горести, муки и всяческие каверзы злосчастным рогоносцам, то и сами, как говорится, терпим от сего тройной урон, ибо почти все их супротивники — дамские угодники — также претерпевают множество напастей: и они подвержены злой ревности к мужьям своих любовниц и к соперникам, и они вынуждены ловчить, скрываться и лукавить, подвергаться опасности смерти, побоев и оскорблений, мокнуть под дождем, зябнуть под холодным ветром и жариться под палящим солнцем в ожидании тайного свидания. Я уж не говорю о том, что им грозят дурные болезни, какие всегда можно подцепить и у знатной дамы, и у простой горожанки, — словом, они частенько платят дорогой ценою за сущую безделицу; поневоле задумаешься: а стоит ли игра свеч?!
Некоторые бесславно погибли в сей игре, тогда как по достоинствам своим вполне могли бы завоевать целое королевство; пример тому — господин де Бюсси, самый несравненный кавалер своего времени, да и множество других.
Не стану поминать здесь прочих потерпевших от сей любовной напасти и сгинувших согласно изречению итальянцев: «Che molto guadagna chi putana perde»[29].
Граф Эме II Савойский частенько говаривал:
В любви и в бою, не без причин,
На малый успех сто великих кручин,
пользуясь сим устаревшим словцом «кручина» для более удачной рифмы. И еще говорил он, что главное различие между гневом и любовью заключается в следующем: гнев проходит скоро и бесследно, любовь же, однажды угнездившись в сердце, никак не дает себя изгнать.
Вот отчего следует остерегаться любовных дел, не забывая о том, что за все надобно платить свою цену и что любовь часто приносит множество несчастий. А коли говорить всю правду, большинство терпеливых рогоносцев не столь уж и смешны, ибо умеют ладить и обходиться с супругами своими куда искуснее любовников, над коими посмеиваются втихомолку, глядя на все их тонкие ухищрения и тайные шашни с чужими женами; впрочем, и эти последние тоже не промах и нередко ведут свои любовные делишки с согласия и благословения супруга; так, знавал я одного весьма бравого и достойного кавалера, который долго любился с некой красивой и привлекательной дамою, получая от нее все желанные услады; как вдруг приметил он, что она вместе с мужем своим насмехается над его манерами; насмешка сия так уязвила его, что он тотчас покинул свою возлюбленную, и хорошо сделал; а чтобы избавиться от любовных страданий, совершил длительное путешествие и никогда уж более, по его словам, и близко не подходил к вероломной даме. Эдаких коварных и капризных насмешниц следует опасаться больше лютого зверя: они в угоду мужьям своим то и дело бросают надоевших любовников, тут же, впрочем, заводя себе новых, не будучи в силах обходиться без них вовсе.
Знавал я одну весьма знатную и достойную даму, коей сильно не везло с любовниками: пятеро или шестеро из тех, кого я в свое время видел при ней, поумирали один за другим, о чем она сильно горевала; поистине даму эту можно уподобить лошади Сейюса, все владельцы которой погибали лютой смертью; зато было у ней одно большое достоинство: что бы там ни случалось, она никогда не изменяла любовнику и не бросала его ради другого и лишь по смерти его заводила следующего — иными словами, тут же пересаживалась на нового коня, дабы не ходить пешком; так, законники утверждают, что замок или землю дозволено передавать новому хозяину лишь по кончине старого. Сие постоянство дамы достойно самых высоких похвал, но, увы, столь твердые правила встречаются весьма редко, а сколько повидал я иных ветрениц, склонных уступать и там и тут!
Признаться откровенно, может, они и правы, и не следует прилепляться к одному предмету на всю жизнь, но пробовать всюду понемножку — что в любви, что в бою, что в прочем; люди со страстным и широким нравом так и поступают. Судите сами: ежели корабль стоит на одном-единственном якоре, а тот вырвет штормом и бурными волнами, судну не миновать крушения хоть в гавани, хоть в открытом море.
А разве заниматься любовью с одной-единственной дамою не менее опасно, чем плыть в открытом море, имея лишь один якорь? Даже если вначале она была бесхитростна и простосердечна, разве не делаем мы ее коварной обманщицею благодаря бесчисленным нашим уверткам и ухищрениям, отчего сами же и страдаем, становясь первыми жертвами вероломных своих противниц? Недаром же говорил один достойный кавалер, что во сто раз лучше жениться на красивой и милой женщине, пусть даже и с риском украситься рогами по примеру многих мужчин, нежели претерпевать великие напасти, делая рогоносцами других; впрочем, господин де Гуа судил иначе: когда я однажды явился к нему сватом от одной знатной дамы, он мне отвечал одно: а именно что числит меня в близких друзьях и не хотел бы разорвать сию дружбу из-за моего коварства, каковое принудило бы его свершить самую ненавистную вещь в мире, иными словами, жениться и стать рогоносцем, тогда как до сей поры он сам их плодил; он добавил, что и без того, можно сказать, женится каждый день на всех подряд, — так назывался у него тайный разврат с чужими женами по закону Венерину. Самое же худшее, по моим наблюдениям, заключается в том, что большинство (если не все) подобных героев, украшавших рогами других, рано или поздно все-таки вступают в брак и неизменно украшаются ими сами, а иначе никогда и не бывает, согласно пословице: «То, что ты сделаешь другим, они сделают тебе».
Завершая сие рассуждение, скажу лишь еще слово о споре, так и оставшемся неразрешенным: в каком уголке Европы и прочего христианского мира водится более всего неверных жен и рогоносцев? Говорят, в Италии дамы весьма пылки и оттого зело склонны к распутству, как отметил господин де Без в одной своей эпиграмме, написав, что жаркое солнце способствует жаркому темпераменту, и воспользовавшись латинским стихом:
