Задача, трудная во всех своих пунктах. Во-первых, в течение ночи полк должен совершить 20-километровый марш. Во-вторых, жесткий лимит времени не позволит нам ни произвести рекогносцировку незнакомой местности, ни тем более подготовить ее в инженерном отношении. В-третьих, судя по всем данным, полку предстоит встречный бой с подвижными частями противника.
Полк Романова я нагнал на марше. Хлынул проливной дождь, стало темно, моя "эмка" то и дело "садилась" в колдобины мгновенно раскисшей полевой дороги. Полковая колонна продвигалась медленно, бойцы вытягивали застрявшие в грязи грузовики и конноартиллерийские упряжки. Заданный темп марша явно не выдерживался.
Из непроглядной стены дождя появилась знакомая фигура командира полка. Я поставил Романову новую боевую задачу, предупредил, что сейчас фактор времени играет для нас главную роль. Успеем до рассвета занять исходные позиции, успеем атаковать противника первыми - это уже половина успеха.
Не успеем - вражеская авиация обнаружит нас на марше и последствия окажутся самыми неблагоприятными. Растолковывать это Ивану Никаноровичу не надо: сам побывал в подобных передрягах.
Дождь лил всю ночь, и всю ночь по непролазной грязи шел 22-й полк. Его бойцы сделали, казалось, невозможное. В полном составе вместе с приданным полку дивизионом артиллерии они еще до рассвета вброд переправились через Большой Бур-лук и, приняв боевой порядок, двинулись дальше, к дороге, что тянулась параллельно реке с юга на север. Именно эту дорогу со вчерашнего дня противник пытается использовать для прорыва к Ново-Александровке, в стык флангов 28-й и 38-й армий.
НП оперативной группы управления я выбрал на высотке на восточном берегу реки. Отсюда связисты потянули телефонный провод вслед за уходящим вперед полком. Около четырех часов утра подполковник Романов доложил:
- Разведка вышла к дороге у Красноармейского. Продвигаюсь к Большим Хуторам, батальон Воробьева сбил боевое охранение противника.
Следующий доклад Романова содержал неприятную новость. Севернее Больших Хуторов, в рощах, разведчики обнаружили несколько групп немецких танков, по грубому подсчету - более 120 машин. Сам населенный пункт занят фашистской мотопехотой - до полка. Выходит, что перед нами целая танковая дивизия. Отмечу заранее, что данные разведки впоследствии подтвердились - это была 14-я немецкая танковая дивизия, выдвинувшаяся накануне в междуречье Северского Донца и Большого Бурлука.
Иван Никанорович задал мне естественный в подобных обстоятельствах вопрос. Противник занимает район, который согласно приказу должен занять 22-й полк. Что делать? Атаковать танки или?...
- Что "или"?
- Положим полк, а задачу не выполним, - ответил он.
Молчу, думая о том же. Трупный момент для меня как командира дивизии. Куда более трудный, чем под Вязьмой, когда надо было выполнить один из двух приказов, противоположных по смыслу.
Размышляю, что предпринять, а время не ждет. Рассвет уже набрал силу, и первые косяки "юнкерсов" потянулись на восток над нашими головами. Появились и фашистские самолеты-разведчики. Сейчас, при свете дня, при полном господстве вражеской авиации, бросить стрелковый полк в атаку на Большие Хутора, на изготовившуюся к наступлению танковую дивизию, - значит только формально выполнить приказ. Ведь суть поставленной перед нами боевой задачи не в том, чтобы со штыками наперевес в открытом поле атаковать танки. Суть в том, чтобы выбить максимальное количество этих танков, нанести противнику такой урон, который снизит боеспособность его подвижных частей и заставит его отказаться от главной цели - прорыва на стыке двух наших армий. А сделать это стрелковый полк может в случае, если быстро закопается в землю и создаст надежную противотанковую оборону. Только так нужно действовать, чтобы выполнить боевую задачу по существу. Следовательно, в новой обстановке я обязан принять соответствующее решение, взять на себя полную за него ответственность.
Прямой связи со штабом армии у меня не было, а часовая стрелка показывала четыре утра. Накануне противник начал наступление именно в это время. Если так случится и сегодня, то, пока я буду согласовывать свой замысел со старшим начальником, 22-й полк, не успев занять оборону, попадет под удар большого количества танков, поддержанных авиацией.
Я рассказываю о своих затруднениях столь подробно потому, что подобные ситуации - далеко не редкость в боевой работе командира-фронтовика. В них испытываются - и очень сурово - его командирская зрелость, его умение быстро и верно оценить изменившуюся обстановку и действовать так, как она подсказывает. Опыт Великой Отечественной войны подтвердил известную истину: инерция в командирском мышлении, нежелание взять на себя ответственность за новое решение поставленной задачи - все это в конечном результате приводит к тяжелым потерям и поражениям.
Подполковник Романов ждал у телефона. Я приказал:
- Атаку отставить. Полку занять оборону, немедленно закопаться в землю. Всю артиллерию - на прямую наводку. Особо плотно прикройте дорогу на Ново-Александровку.
Полчаса спустя 22-й полк начал спешно оборудовать оборону на участке Орошимовка, Красноармейское. Мои опасения, что противник предпримет атаку с рассветом, к счастью, не оправдались. Он почему-то не торопился. Возможно, его наступление задержал тот же проливной дождь, размывший дороги и затруднивший подвоз горючего и боеприпасов; возможно, вражеское командование было вынуждено дать отдых танкистам после вчерашнего жестокого боя с соединениями 38-й армии.
Как бы там ни было, но время сработало на нас. 22-й полк закопался в землю, глубоко эшелонировав свою оборону. Дивизион 28-го артполка кроме основных огневых позиций оборудовал и запасные. А это в бою с танками, где успех зависит не только от маневра огнем, но и от быстрого маневра колесами, имеет важнейшее значение.
Еще ранним утром, когда наши стрелки и артиллеристы начали занимать участок Орошимовка, Красноармейское, по дороге к Ново-Александровке проскочили две разведывательные группы противника - легкие танки и бронетранспортеры. Романов, чтобы не демаскировать полк, приказал пропустить фашистскую разведку. Около восьми утра на дороге появилась более крупная группа танков - 10 - 12 машин. Наша артиллерия открыла огонь, подбила три танка, остальные отошли.
В полдень перешли в наступление главные силы фашистов. Нанесла удар их артиллерия, налетели "юнкерсы". Сотни разрывов накрыли оборону полка. Бомбы, снаряды, мины вздыбливали землю, горели хаты в ближайшей к нам Орошимовке, горели они и в Красноармейском. Угарная черно-серая пелена плыла над степью, заволакивая даль.
